Над небом голубым

Вот моя пещера. Я в ней иногда живу, а иногда просто приношу туда сокровища и привожу визжащих принцесс. Волочу их, а после сам - сразу назад, потому что слушать их визг у меня нет сил, от него уши закладывает, давление поднимается, крылья мелким бесом трястись начинают, а это не для моих нервов. Я создал им все условия, я даже иногда пускаю их поводить хоровод (руки - за спину) на той беленькой лужаечке перед входом, видите?

Но - бегут. И хоть условия для них все созданы, и едят они яства, в этих краях невиданные, с шелковых скатерть-самобранок, и пьют вина заморские из кубков серебряных, и пальцы белые золотыми перстнями укутаны, и душ малахитовый, и сортир у них теплый есть, но все равно недавно ещё две сбежали. Я уж и крылом махнул, и в погоню не полетел, да и где я их там с высоты бреющего полета в лесах обнаружу?

Иногда я парю над пещерой - для проформы (дракон по статусу летать должен); Чудо-Юде, что за сворой принцесс надзирает и порядок в их общежитии, равно как и в пещере в целом, поддерживает, в момент старта включает стереосистему с этой вот песней: http://www.mytempdir.com/232484

Обычно над пещерой я парю на закате, и стоящее низко над лесом и горами солнце золотит мой старый, пробитый во многих местах чешуйчатый панцирь. Когда Чудо-Юде включает магнитофон на полную мощность и слова песни долетают до поднебесья, я разворачиваю крылья, мне становится хорошо, я тайно кошу зеленым глазом вниз - на лужайку перед пещерой, следя за принцессами, вышедшими подышать свежим воздухом. Пещера на лесистом склоне горы и старая песня - это так романтично, - но большая часть принцесс романтику не ставит и в грош. Они вовсе не интеллектуалки, и читают в моей пещерной библиотеке вовсе не то, что надо, и совершенно бессистемно при этом - все больше какие-то дикие женские романы, материалы XXII съезда КПСС и подшивку журнала "Огонек" за 1989 год.

И это при том, что - подумать только! - в их распоряжении находится настоящая литература: все тридцать три полных собрания сочинений Эс-Тайран с научными комментариями Длиннопоцелуйной Киссы; сборники рассказов Язвы, изданные в серии "Памяти дружбы народов"; переведенные с великоханьского философско-литературные этюды Дальнего Света (изданные в серии "История фашизма"); незаурядные мемуары Фрау Шмерлер, уже трижды переизданные в Европе Солженицыновским фондом имени Чехова!

В их распоряжении и прекрасная фотогалерея Коллекционера, специально для долбаных принцесс выкраденная во время моего воздушного налета на Дрезденскую галерею; и сборники стихов Пчелы; и эссе Тины Грин в синей обложке; и хватающие за живое заметки Осени, уже трижды выходившие в свет в Чикаго - в твердом переплете с суперобложкой; и "Ноктюрны в прозе" Фел; и "Афоризмы безумного века" Пат с иллюстрациями Эггога; и документальный роман "В наших кельях" Бренты; и полная двухсотпятидесятитомная Энциклопедия религии под редакцией Ллаймы; и все восемьдесят четыре издания "Коанов" Шеллир в томиках карманного формата; и седьмое издание "Намеков" Кшиськи, и...

Так ведь нет же - нашим принцессам подавай казенное бульварное чтиво... В лучшем случае, они, хихикая, перечтут выдержки из романа Лимонова "Это я, Эдичка" - да и то, сказать честно, сомневаюсь, что их интеллект справится даже с этой вещицей.

"Особенно невыносимы идиоты, смотрящие на тебя, как на равного (c)" - написано при входе в нашу пещеру.

...Не только принцессы сбегают от меня.

Сама муза, пришпоривавшая меня два последних года, ускакала из моей пещеры. Я на ней жениться хотел, а она ноги сделала. С тех пор сижу перед пещерным монитором, нахохлившись, и на возню принцесс внимания не обращаю вовсе.

И только вполголоса бормочу вслед уходящему солнцу (нет, не так - вслед за Уходящим Сон-Цем) то, что томило и томит меня всегда, над какими бы светлыми лесами смеющихся эльфов и угрюмыми горами троллей я ни летал:

-О, Ершалаим, чьи улицы вымощены яшмой и ониксом, и ангел стоит на каждом углу, и небо над городом сияет светом семи небес!

Когда я вернусь к тебе не только телом, но и душой?

@настроение: Спасибо Кате и Даше (не по "Хождению по мукам" Толстого)

@темы: Психические заметки

---

То, чего вы вовсе не хотели знать о Либертарном Драконе, и вовсе не боялись его спросить, и не спрашивали вы его вовсе - а он взял и вывесил.


(Фото из серии "от двух до семи" - в комментариях.)

@темы: фотографии, семья

---

http://www.bereg.ru/test/goodmood.htm



Для всех, томящихся в депрессии.

@настроение: Коллекционер, спасибо! : )

---

Karuna

Я всегда утверждал, что законы Хаммурапи - увлекательнейшее чтиво из серии "для дома, для семьи". Гуля, от имени Ашшурбанипала, Тигратпаласара, Сарданапала, Новуходоносора, египетского фараона Шабаки, мидийского царя Астиага, а также от Бехистунской скалы лично поздравляю тебя с днем рождения.

@музыка: Марши ируканских боевых верблюдов

---

Оказывается, кубанской интернет-компании www.kubic.ru, фирме, которая занимается разработкой сайтов, в т.ч. нашего

www.diary.ru , вчера исполнилось пять лет.

Я узнал об этом только сегодня...

и захотел немного запоздало поблагодарить всех, причастных к созданию и поддержке этого проекта. Не знаю, честно говоря, как поздравлять с такого рода датами. Могу только рассказать вот что.

Эта штука - я дневники в целом имею в виду - оказалась для меня не то что каким-то приятным и не обременительным времяпровождением; я, покопавшись в себе, представьте, с удивлением обнаружил совсем другое. Оказывается, последствия моего пребывания здесь оказались связанными с самыми яркими, комическими и изредка даже, скажу не стесняясь, трагическими событиями в моей жизни за последние два года. За малыми исключениями, конечно - например, рождение внука никак уж с дневниками не связано. Но в целом... мои мысли, переживания, творческие процессы, поездки, встречи и все такое прочее совершенно неразрывно связаны с этим сайтом. Можно было бы предположить, что я просто-напросто целиком и полностью погрузился в виртуальный мир, но это не так: речь-то идет о вполне реальных вещах, типа установления отношений с конкретными людьми, многие из которых стали мне очень и очень дороги. Ни к чему не обязывающие переписка и перекличка комментариями в ряде случаев привели к установлению вполне реальных отношений. За два года, которые я нахожусь здесь, я многое узнал и, скажем так, многое смог. Вот это - для меня самое ценное, и именно за это - спасибо.



---------

И ещё мне снятся в последнее время какие-то дикие, ни с чем не сообразные сны. Давеча вот приснилось, что я иду с посохом по какой-то дороге в горах, дорога петляет и постепенно поднимается к старому, полуразрушенному замку. И, представьте себе, вся дорога завалена маленькими лысыми трупами каких-то невиданных животных, а среди них также - обыкновенных собак; при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не просто трупы, а мертвые эмбрионы...

Проснулся я ощущением жуткой тошноты.



Так выпьем же за то, чтобы сумасшедшие драконьи сны не помешали нам радоваться пятой годовщине Кубика, а с ним вместе и www.diary.ru

---

Во время утренней молитвы Шахарит, в день празднования иудейского Нового года, который выпадает, как правило, на сентябрь месяц, и во время празднования следующего за ним Судного дня - Йом Киппур - который самый страшный - духовно - из всех дней в году (но не о том разговор), есть смешной обычай: молящиеся несколько раз подряд становятся на колени и, подстилая бумажную салфетку, простираются ниц головой на Восток. Этим они (мы) как бы напоминают сами себе о соответствующей процедуре, происходившей тысячи лет назад во дворе-притворе Иерусалимского храма, когда первосвященник из рода Аарона произносил перед народом сакральное Имя. Потом, правда, они (мы) встают, как ни в чем не бывало, и возвращаются к своим мелким повседневным грешкам.

Аналогом такового действа в исламе является процедура намаза, совершаемая, правда, не дважды в год, а пять раз на дню.



Так вот - при чтении того дневника у меня всегда возникало ощущение, что я, грешный, нахожусь при всем скоплении кающейся и восторженной, падающей ниц публики во дворе вышеупомянутого Храма. Ещё одна аналогия - уже не столь божественная - падение ниц толпы с громовым воплем "КУ!.." из фильма "Кин-Дза-Дза".

Что, безусловно, ни в коей мере не умаляет интеллектуальных, душевных и прочих достоинств автора того дневника, на который я так и не подписался.

---

Вот в таком лесном строении (в соответствии с моим виртуально-фэнтезийно-ассоциативным видением) Эс-Тайран сочиняет свои, на границе безумия и гениальности, сказки и легенды о принцессах и драконах.



Благодарю elri за материализацию чувственных идей.



Кстати, вы не слышали - что, в солнечной Суоми уже отменили сухой закон?

---

На углу Сайгона и Зурбагана

Тю... копался сегодня на работе в одном старом частном литературно-политическом архиве и все время чихал - от пыли, прослоившей все бумаги. Судя по пылевым залежам, толщу которых я иначе, как археологической, назвать не могу, никто до меня этих бумаг не просматривал - по крайней мере, со дня смерти хозяина архива.

Смерть же его последовала,

судя по соответствующей статье в энциклопедии, пятьдесят лет назад. Среди любовной переписки на четырех языках малоизвестного автора, перемежаемой протоколами давно забытых общественных конференций и канувших в лету партийных съездов, на которых он, автор, присутствовал, я обратил внимание на старую фотографию.

Страшного вида худой мужчина в пиджаке, который при советской власти принято было называть допровским, с дикими прозрачными глазами, со скособоченным в судороге ртом. Снимок напоминал питекантропа в обороне. Чем-то знакомым тянуло из-под пыли на фотографии... я вгляделся. Где-то уже я видел это лицо. На обороте, выцветшими фиолетовыми чернилами, написано было ломающимся почерком: "очень до'огому товарищу шпаку шванцу на память о Совместном на углу Невского и Литейного. Петроград Непреображенный, февраль 31".



Древними напластованиями тоски и лирики дуло со старого снимка. И так невозможно совместимой показалась биография известного общественного лидера первой половины прошлого века с дружеским посвящением ему на обороте фотографии, что я мгновенно взмок. Что Совместного между полуподпольным политиком, смотавшим в последний момент в Палестину с её кактусами, и малоофициальным поэтом, никуда не смотавшим и оставшемся в своем Зурбагане и Гель-Гью духа навсегда, - что такого совместного между ними произошло семьдесят четыре года назад, холодным февральским утром - или вечером - на углу Невского и Литейного? Дружеская беседа, обсуждение очередных решений партии и правительства или арестов общих знакомых? Возможно, но маловероятно. Совместное распитие спиртных напитков? Может быть. (Нужно ещё выяснить где-нибудь в советских архивах, что за пивная находилась в вышеупомянутой точке пространства на рубеже первой и второй трети прошлого века).



Снимок я узнал. Его копии фигурировали в разнообразных литературоведческих работах позднейшего времени, в монографиях, журнальных и газетных статьях, а оригинал, покрытый пылью, почему-то хранился в забытом исследователями личном архиве довольно известного общественного деятеля, полагавшего себя по совместительству литератором. Я понятия не имел, что этот деятель был знаком с Поэтом. А может, не очень они были знакомы? Может, просто крепко выпили, и расчувствовавшийся собеседник подарил собутыльнику свой снимок, который случился в кармане? Такое бывает в истории.



У меня есть знакомый Т., который до сих пор дает успешные интервью прессе, вспоминая и обсасывая с разных сторон один и тот же эпизод - как в начале 60-х годов покойный Бродский (с которым они в первый и последний раз в жизни виделись), в скверике на Зверинской улице, где они пили портвейн, начертал на коробке спичек нетвердой рукой: "хорошему человеку Т. на память. И.Б."



Хороший человек Т., нужно сказать, честно сохранил этот коробок и пронес его через все перепетии советской и эмигрантской жизни. Фотографии этого коробка, как вещественное доказательство встречи с будущим лауреатом Нобелевской премии, можно наблюдать иногда до сих пор в русскоязычной прессе Германии и США в разных ракурсах: коробок отдельно, хороший человек Т. отдельно, коробок и хороший человек Т. вместе - коробок на фоне хорошего человека Т. - а также хороший человек Т. на фоне коробка.



Порнография духа, как говаривала покойная тетя Уля, наблюдая интервью какой-то домохозяйки Аделаиды Семеновны из Комарово, демонстрировавшей журналистам - за деньги, естественно - древнюю вставную челюсть без двух зубов, которую она, Аделаида Семеновна, полагала принадлежавшей покойной Ахматовой, но которая по размеру и общей конфигурации могла принадлежать, скорее, гигантопитеку.



...Но успешно бежавший в пампасы и к кактусам политический деятель, видимо, действительно следил за творчеством и жизненным путем навеки оставшегося среди сосен и ёлок поэта: по соседству со снимком я нашел маленькую, сшитую красными нитками тетрадочку в косую линейку, куда незнакомым почерком - не почерком Поэта - были аккуратно вписаны странные стихи. Скажу откровенно: я никогда не думал, что человек, сочинявший абстрактные, в духе Самуэля Баккета, коротенькие пьесы и известный миру диссидентствовавшей интеллигенции шестидесятых в основном как автор рассказов о Льве Толстом, любившем вшивых и кусачих детей, мог писать такие стихи. Впрочем, с другой стороны, человек, разгуливавший по Ленинграду летом сорок первого в немецкой офицерской шинели, не мог не привлечь внимания. Его Пушкин, катавшийся на карете с Достоевским в поисках Петрашевского с совместной целью поджечь Петербург, были бегством от окружающей его дурной действительности - равно как и гигантские огурцы, которыми советские люди убивали друг друга; и совсем не удивительно, что автор однажды поутру вышел из дома и навсегда исчез. Хотелось бы думать - в зазеркальную сказку, которую он творил всю сознательную жизнь, но в действительности, по эту сторону зеркала, - в общую расстрельную яму. Удивительно другое - оригинал культового снимка в пыльной папке частного архива, никоим образом, казалось бы, не связанного с автором стихов про тридцать три веселых чижа.



Ради строгих ревнителей нравственности стихи, найденные в папке, следовало бы законопатить закрытой записью, но так как я закрытых записей не делаю из принципа, то и без стихов обойдемся. Впрочем, ничего колумбово-первооткрывательного в этих стихах нет: я только что обнаружил, что они благополучно висят в сети, и, стало быть, давно известны массам.



Вообще же, в случайности я не верю. Сам факт, что воспоминание о Случившемся многие десятилетия назад на углу Невского и Литейного попало мне в руки, я склонен рассматривать как доказательство того, что парка нить Его тайком по-прежнему прядет.

---

* * *



До горизонта поля полыни

до горизонта поля полыни

а за полынью поля сирени

а за сиренью поля беглеца

до самой смерти попытка жизни

до самой смерти возможность жизни

до самой жизни возможность смерти

и так без конца без конца



Я сам не знаю чего мы ищем

паря меж церковью и кладбищем

чего мы ищем о чем мы помним

когда плывем в небосвод ночной

в полях пшеницы в полях сирени

убегают в прошлое наши тени

ускользают в прошлое наши тени

надеждой мучаясь и виной



До горизонта вместе с грозою

сизые ночи гневные зори

вплоть до подземного дома грома

до расставанья а дальше врозь

дальше на выбор – свист соловьиный

шелест совиный явка с повинной

в полях несжатых дорога к дому

покуда сердце не сорвалось



А с двух сторон с двух сторон пригорка

снежная оземь легла скатерка

где полыхали поля полыни

полынья протяжная глубока

заснежено сердце а в небе ночами

не замерзает речка печали –

не замерзает эта река





Бахыт Кенжеев

---

Возвращается ветер на круги своя. Тетя и племянник, дочь и внук.

.

@темы: фотографии, семья

---

* * *



Наиболее просвещенные из коллег

уверяют, что я повторяюсь, что я

постарел, но не вырос. Влажный вечерний снег

бьет в глаза, и перчатки куда-то пропали. Стоит

ли мельтешить, оправдываться на бегу,

преувеличивая свои достоинства во сто

раз – если что и скажу, то невольно, увы, солгу –

без дурного умысла, без корысти, просто

по привычке. От правды в холодный пот

может бросить любого, затем-то поэт, болезный,

и настраивает свой фальцет-эхолот,

проверяя рельеф равнодушной бездны.



В сталактитовых сумерках, когда разницы нет

между ведущим, между ведомым

и неведомым, зажигая свет

в месте, которое я называю домом

(а зачем, если астры и так горят?),

наконец очнусь и лицо умою –

на гранитной равнине, где виноград

вымерзает каждой седьмой зимою, –

я еще готов затвердить, задеть,

заговориться, перед людьми позорясь,

битый час с похмелья готов глядеть

в ослепительную ледяную прорезь

в небосводе, открытую только мне.

Похититель пения при луне,

перестарок-волк, как сияет она, вернее –

схороненное в пустоте за нею.



(c)

---

* * *



О чем печаль моего труда,

и радость его о ком?

Когда-то, некогда, никогда –

я слышал под потолком

нелегких крыльев стесненный взмах,

и снился дурному мне

учитель чтения при свечах

и пения при луне,

наставник хлеба, воды, свинца.

Король ли? Скорей валет,

простак без имени и лица,

подросток преклонных лет.

Не зная общего языка,

мы темное пьем вино.

Клубника в этом году сладка,

и рыбы в реке полно.

И я не однажды уже любил,

как сыч, летал по ночам.

Но что-то главное позабыл

и гневное промолчал.

Ответь, профессор, чем наша речь

чревата, чем смерть красна?

Но он умеет лишь свечку жечь,

когда за окном луна,

да рыться в стопках старинных книг,

смеясь и шепча "ага",

пока у реки шелестит тростник

и песня, как стон, долга.



(c)

---

Оказывается, сегодня - два года дневнику.

Сказать, собственно, нечего. Разве что присобачим сюда две чужие цитаты.



"Главное достоинство нашей книги - это не ее литературный стиль и даже не разнообразие содержащегося в ней обширного справочного материала, а ее правдивость. Страницы этой книги представляют собою беспристрастный отчет о действительно происходивших событиях. Работа автора свелась лишь к тому, чтобы несколько оживить повествование, но и за это он не требует себе особого вознаграждения.

Быть может, другие труды превосходят наш труд глубиною мысли и проникновением в природу человека; быть может, другие книги могут соперничать с нашей книгой оригинальностью и объемом. Но что касается безнадежной, закоренелой правдивости, - ни одно вышедшее в свет до сего дня печатное произведение не может сравниться с этой повестью. Мы не сомневаемся, что упомянутое качество более чем какое-либо другое привлечет к нашему труду внимание серьезного читателя и повысит в его глазах ценность нашего поучительного рассказа."



"Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны".

---

Cпасибо Коллекционеру

Горячий солнечный свет падал на скатерть, покрытую липкими пятнами и крошками, и Андрей вдруг подумал, что для миллионов лучей это настоящая трагедия - начать свой путь на поверхности солнца, пронестись сквозь бесконечную пустоту космоса, пробить многокилометровое небо - и все только для того, чтобы угаснуть на отвратительных останках вчерашнего супа.

А ведь вполне могло быть...

что эти косо падающие из окна желтые стрелы обладали сознанием, надеждой на лучшее и пониманием беспочвенности этой надежды - то есть, как и человек, имели в своем распоряжении все необходимые для страдания ингредиенты.



Человек, даже очень хороший, всегда слаб, если он один. Он нуждается в опоре, в чем-то таком, что сделает его существование осмысленным. Ему нужно увидеть отблеск высшей гармонии во всем, что он делает. В том, что он изо дня в день видит вокруг.



Если мы не будем обманывать самих себя, нас немедленно обманут другие. И вообще, суметь обмануть то, что ты называешь «самим собой», - очень большое достижение, потому что обычно бывает наоборот - это оно нас обманывает. А есть ли что-нибудь другое, кроме нашего поезда, или нет, совершенно не важно. Важно то, что можно жить так, как будто это другое есть. Как будто с поезда действительно можно сойти. В этом вся разница. Но если ты попытаешься объяснить эту разницу кому-нибудь из пассажиров, тебя вряд ли поймут. [...] Запомни, когда человек перестает слышать стук колес и согласен ехать дальше, он становится пассажиром.

- Нас никто не спрашивает, - сказал Андрей, - согласны мы или нет. Мы даже не помним, как мы сюда попали. Мы просто едем, и все. Ничего не остается.

- Остается самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его

пассажиром, - сказал Хан.



«Куда они все идут? Зачем? Разве они никогда не слышат стука колес или не видят голых равнин за окнами? Им все известно про эту жизнь, но они идут дальше по коридору, из сортира в купе и из тамбура в ресторан, понемногу превращая сегодня в очередное вчера, и думают, что есть такой Бог, который их за это вознаградит или накажет. Но если они не сходят с ума, значит, все они знают какой-то секрет. Или это я знаю секрет, которого лучше не знать никому. Нечто такое, из-за чего я уже никогда в жизни не смогу вот так невинно и бессмысленно, белея глазными белками, идти себе по чуть покачивающемуся коридору и даже не отдавать себе отчета в том, что по коридору иду я. Но я ведь не знаю никакого секрета. Я просто вижу жизнь такой, как она есть, трезво и точно, и никогда не смогу принять этот грохочущий на стыках рельсов желтый катафалк за что-то другое. Мне нравится Индия, и поэтому сейчас я еду по Индии. А они просто сумасшедшие, пассажиры сумасшедшего поезда, и во всем, что они говорят, я слышу только стук колес. И оттого, что их много, а я почти один, не меняется ничего…»

Прошлое - это локомотив, который тянет за собой будущее.

Бывает, что это прошлое вдобавок чужое.

Ты едешь спиной вперед и видишь только то, что уже исчезло.

А чтобы сойти с поезда, нужен билет.

Ты держишь его в руках, но кому ты его предъявишь?

[...]

P.S. Все дело в том, что мы постоянно отправляемся в путешествие, которое закончилось за секунду до того, как мы успели выехать. (с)

---

Сиюминутное

...Вот не люблю я таких леворадикалов-демократов-свободовестников-ультракосмополитов, которые сперва фулюганничают на улицах, потом с помощью элитных адвокатов с успехом делают свой первый миллион, а потом читают лекции в престижных университетах, с натугой оттягивая галстук с пожиревшей шеи. С одной стороны, они будут держаться за свою виллу-со-всеми-удобствами и за банковский счет так, как иные держатся за свою тоску: тронь её пальцем, и они за неё зарежут, по меткому высказыванию Б.Г.; а с другой - до старых лет готовы, задрав штаны, бежать за комсомолом.

Лучшей соски в мире нет -

Готов сосать до старых лет!(-Маяковский)



А сами, между прочим, сплошь и рядом - потомки первосвященников Соломонова Храма со всей его святостью. Бабуля покойная всегда приговаривала, глядя на выцветшие фото Лазаря Моисеевича: "то, что эта старая сволочь ещё не сдохла - не иначе как "зхут авот", заслуги отцов, иначе ведь и не объяснишь".



...Ещё был Сартр, не снимая носивший маоцзедуновскую гимнастерку в Сорбонне во время лекций и после оных, гуляя по Парижу со своей Симоной. Как сказал один знакомый, слушавший его лекцию в Москве во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов в пятидесятых годах, - "Ну, что... нормальный западный поц..."



...Нет-нет, и не просите, не буду я читать этого дневника, не надо мне давать наводок и ссылок. Ни за что не буду. Краем глаза - а там всё кровь и сперма на каждой строчке, сил моих нет. А сам, между прочим, не способен в реале раздавить даже и таракана. Это, знаете ли, из старой оперы Второзакония:

-Пришли люди-негодяи из среды народа твоего, и сказали: а ну, пошли служить богам иным, которых вы не изведали.



О Разнесенский! Петушенко! - говорил Чичибабин.



Джамбулы атомных времен...



Много колючек скопилось под языком, говорил Маугли.

---

Упс.

Стер пост. Такой пост мог быть изложен лишь после второй бутылки водки "Золотое кольцо". Вот после кедрового самогона, проясняющего мысли, как слеза ребенка, такой пост не мог бы быть написан. "Клуб поклонников СС" оказался не клубом поклонников СС в моем старорежимном понимании, а клубом поклонников какого-то Сайруса С., о котором я все равно не знаю, кто он такой, но который к СС в моем (старорежимном) понимании, в любом случае, отношения не имеет . Я даже не могу запомнить, как его зовут полным именем, этого самого Сайруса С.

Актер он, что ли?

---

Эта ночь для меня - вне закона

Это очень обыденное "хорошо" - семья и работа. Но без этого "хорошо", которое так обычно, так тривиально, так скрипуче-нудно временами, человек чувствует себя в постоянной битве с миром. Как правило, при отсутствии такого минимума, который страшно обыден и со временем становится ужасающе невзрачен, человек мучается и временами плачет. Потому обыденное "хорошо" я и называю житейским минимумом.

А то, о чем ты мечтаешь - это экзистенциальное переживание, которое всегда эпизодично, но многие духовно развитые люди стараются продлить его, переводя в состояние перманентности.

С моей точки зрения, это невозможно.

Ты этого ещё не понимаешь (не принимаешь, вернее), но принятие придет со временем.

Я эту данность тоже не принимал. Потом пришлось.

Жизнь - страшно тяжелая штука (не правда ли, очень свежая мысль?!). Сплошная цепь толчков-разочарований. Но у духовно продвинутых людей она прерывается великолепными взрывами творческих успехов, больших и маленьких. И вот во время этих взрывов мы живем по-настоящему. Правда, отношения к абстрактному счастью даже и эти моменты не имеют.

Просто ты не изжила ещё сияющий луч надежды. И я - завидую.

В любом случае, рано ещё подводить итоги. У тебя тот минимум все-таки будет. Я же тебе писал, что мое слово - крепче гороху, как у того шутовского царя.

Честно говоря, мне никогда не бывает хорошо. Почти.

Говоря "хорошо", я подразумеваю всего лишь комплекс материальной стабильности, базы - наличие своего жилья, жены (мужа), детей и не очень противной твоему естеству работы. Возможность сидеть за письменным столом, расположив на нем стопки необходимых книг, стакан сухого вина - и, конечно, компьютер. Сидеть спокойно, без оглядки на вчерашний день. Без опасения, что выкинут из дома (такое тоже бывает, и это очень вредно отражается на процессе творчества. Как будто на Синдбада-морехода в процессе полета насрала птица Рух).

Это - стол с книгами, ветер и раскачивающиеся за окном сосны - или пальмы - и есть тот минимум, при наличии которого человек хотя бы может, вскочив, прислониться спиной к стене своего дома, стоя на дрожащих ногах. А бывает ещё хуже - когда нет даже этого минимума.

А вот программу-максимум - духовную гармонию с единственным любимым человеком и перманентное творчество благодаря ему (а не вопреки) - почти никто реализовать не может. Покойный академик, бывший троцкист Дмитрий Сергеич Лихачев мог, да ещё - по слухам - Сахаров.

Иноки, голы и наги, могли тоже, но у них не было семьи.

Знаешь, ты отныне ассоциируешься у меня не просто с Принцессой, но - с принцессой, у которой ногти выкрашены золотом. С принцессой, желающей странного.

А что такое хорошо? Тебе сейчас - хорошо?

Люди за тебя переживают. Но, как правило, не понимают, что "человек, желающий странного" - это прекрасно. Хотя, может, одновременно и ужасно, потому что - одиноко. Но, в любом случае, они плохо читали "Попытку к бегству".

Я - двуногий примат-гоминид, и все приматовское, примитивное, мне не чуждо. Мне тоже нужно иногда, чтобы сказочные принцессы гладили меня по голове. И чтобы я засовывал голову им под мышку и, зажмурив глаза, вертел хвостом, и чтобы принцессы приговаривали: "фу, глупый, фу!"

Я - летающий Нахаш Меофеф, парящий над пропастью во ржи змей. Я выдыхаю огонь и клубы вонючего дыма из оскаленной пасти, сидя перед монитором. Вонючим дым оказывается после ежедневных двух пачек дешевых крепких сигарет и двенадцати трубок крепчайшего гаванского табаку. Я держу внука на руках, поэтому не могу пользоваться конечностями, я стучу по клавиатуре хвостом, иногда из глаз у меня катятся крупные крокодиловы слезы. Я рычу. Монитор заволакивается гарью. Я стираю воспоминания к чертям свинячьим в пекло. А туды их! Туды!

...А я не виноват, милочка, что у них так делается! Я не виноват, что у них у всех так делается, что они к столу заместо молочного козленка подают ободранных кошек! Наймут повара-француза в надежде, что сладят с русским желудком, а что у них - немецкая жидкокостная натура, так я не виноват.

Великий человек был Собакевич.

Малыш сонно гукает на руках. Этой ночью он впервые улыбнулся. Мне. И я улыбнулся ему в ответ улыбкой Крокодила Гены и вернулся к монитору, стуча раскаленным, брызгающим ядом хвостом, как древний зверь Пэх. Монитор отшатнулся.

Тогда я стер и тот пост.

И тот, и этот.

Рукописи, блин, ещё как горят! Белым пламенем! Может, они и сохраняются в надзвездных сферах, но только я, примат разумный обыкновенный, предпочитаю синицу в руках, нежели дракона в небе: книжку, напечатанную в обычной типографии машинным способом. Что с того, что в небесной типографии вместо замурзанных, закопченных рабочих, нажимающих на грохочущие кнопки, ангелы помахивают плавно крылами, и стоит поистине райская тишина - машины небесной типографии работают бесшумно. Мне, примату, хочется понюхать свежей типографской краски, а не горних благовоний, вдыхаемых собутыльниками на исходе субботы во время общественной трапезы "мелавэ малка" - "проводы Царицы".

Мне на день рождения, ровно месяц назад, день в день, написали - в тебе, как бы, чувствуется мудрость, но не чувствуется спокойствия. А вот ежели оно, спокойствие, значит, почувствуется, то люди потянутся, побегут ко мне со своими бедами и проблемами. Стадом, как бешеные онагры во время случки.

Я не мудр, мне своих проблем и тараканов девать некуда, так ещё чужие выслушивать, закатив очи горе, как Хаммурапи на троне, на закате глядя на Бехистунскую скалу.

Я не Сартр и не Камю. Я - Нахаш Меофеф. Холдена Колфилда из меня не вышло.

-Жизнь - смитье, - пробормотал он, люди - аферисты...

Завтра вечером наступает Рош-hа-Шана, Новый год. Поздравляю тех, кто хочет, чтобы их с ним поздравили. Осеннюю вишню, Eden, Инессу, Borbo, ещё кого...

Я сделаю киддуш - дымясь, проворчу в кругу семьи благословение над бокалом с вином из виноградников Кармеля.

Как жаль, что новогоднее благословение нельзя совершать над бокалом с самогоном или разбавленным спиртом.

Над бокалом со слезой комсомолки.

- Мы мертвые люди, - сказал Арье-Лейб своим товарищам после похорон, - мы у фараона в руках...

...Вот, искупали маленького. Он улыбнулся мне беззубым ртом.

Вот - кусочек счастья.

@темы: Психические заметки

---

Каждому веку нужен родной язык,

каждому сердцу, дереву и ножу

нужен родной язык чистоты слезы -

так я скажу и слово свое сдержу.



Так я скажу и молча, босой, пройду

неплодородной, облачною страной,

чтобы вменить в вину своему труду

ставший громоздким камнем язык родной.



С улицы инвалид ухом к стеклу приник.

Всякому горлу больно, всякий слезится глаз,

если ветшает век, и его родник

пересыхает, не утешая нас.



Камни сотрут подошву, молодость отберут,

чтоб из воды поющий тростник возрос,

чтобы под старость мог оправдать свой труд

неутолимым кружевом камнетес.



Что ж - отдирая корку со сжатых губ,

превозмогая ложь, и в ушах нарыв,

каждому небу - если уж век не люб -

проговорись, забытое повторив



на языке родном, потому что вновь

в каждом живом предутренний сон глубок,

чтобы сливались ненависть и любовь

в узком твоем зрачке в золотой клубок.





Бахыт Кенжеев

---

Пощадили камни тебя, пророк,

в ассирийский век на святой Руси,

защитили тысячи мертвых строк -

перевод с кайсацкого на фарси -



фронтовик, сверчок на своем шестке

золотом поющий что было сил -

в невозможной юности, вдалеке,

если б знал ты, как я тебя любил,



если б ведал, как я тебя читал -

и по книжкам тощим, и наизусть,

по Москве, по гиблым ее местам,

а теперь молчу, перечесть боюсь.



Царь хромой в изгнании. Беглый раб,

утолявший жажду из тайных рек,

на какой ночевке ты так озяб,

уязвленный, сумрачный человек?



Остановлен ветер. Кувшин с водой

разбивался медленно, в такт стихам.

И за кадром голос немолодой

оскорбленным временем полыхал.





Бахыт Кенжеев

---

День рождения ангела с наклонностями берсерка

Дорогая MayFly - Tash@ - Наташа, поздравляю тебя с днем рождения. Ты очень хороший, по-настоящему светлый человек, что, по большому счету, встречается среди представителей нашего вида приматов не так уж и часто. Ты заслуживаешь счастья, и я более чем уверен, что оно у тебя - будет. Торопить его не нужно, потому что оно само придет - никуда не денется.



Большую часть ночи я искал в сети подходящую к случаю картинку или фотографию, но врожденное слабоумие и полная техническая безграмотность (которые мои ПЧ сообща и по отдельности в разное время пытались исправить элементарным ликбезом и дружескими советами), не позволили мне найти приличествующее торжественности момента изображение. От 11 вечера и до часа ночи мне попадались такие картинки, размещение которых на серверах "Яндекса" и "Мэйл.ру" говорило лишь об инфантилизме и интеллектуальной недостаточности их создателей; с часа и до трех ночи мне попадались исключительно чебурашки и винни-пухи, причем исполненные в шаржированно-дубовой манере. Ровно в три часа я наткнулся на предмет, дающий, наконец, хотя бы отдаленную ассоциацию с личностью именинницы - некое аниме с изображением романтической девицы под звездами, из одежды имеющей лишь двухметровой длины волосы, которыми она стыдливо укуталась. Девица мне понравилась, но волосы были не того цвета, и я с некоторым сожалением отказался от приглашения её в дневник. В четвертом часу утра я переключился на поиск цветов и нашел их великое множество, но, выбрав наконец букет, с ужасом понял, что за два года знакомства, до сих пор не удосужился исподволь выяснить элементарнейшую вещь - какие именно цветы именинница предпочитает. Наконец, в четыре утра я окончательно отчаялся и выбрал то, что показалось мне нейтрально-приемлимым.

А в полпятого прозвонил будильник, который мне не понадобился, так как я не спал, - и поехал на работу.