Домой вернулся моряк, домой вернулся он с моря, и охотник пришёл с холмов... (Р.Л.Стивенсон, "Реквием")
читать дальше
Я знавал одну персону нон-грата, которая путем генетических манипуляций отучала травоядных от вегетарианства. Первые опыты прошли столь успешно, что персона с легким сердцем перешла на переучивание хищников в обратную сторону. Результаты были столь чудовищны, что персона покончила с собой, не забыв предварительно сжечь все рассчеты.
Года три назад, отстояв полтора часа на почте, я получил от совершенно незнакомого человека ценную бандероль. В ценной бандероли находилась книга под названием "Приключения головы I (суперроман)", И-м, 2002 г. Вся первая страница была исписана странными карандашными каракулями с посвящениями мне, а также с "огромными, ни с чем не соразмерными благодарностями за вклад в великое дело и жизнь автора". С недоумением вертя книгу в руках, я обнаружил на обратной стороне обложки краткую аннотацию, из которой следовало, что "герой романа, эмигрант из фашистского государства, попадает в страну сумасшедших, где получает странное задание - расследовать местных женщин".
-Вот! - удовлетворенно сказала Софа, неслышно зайдя со спины и, привстав на цыпочки, прочла аннотацию. - Вот. Я уверена, что эта книга - о тебе.
И, вздохнув, прибавила:
-Где только эти писатели тебя находят?..
...В общем и целом, Он издал восемь книг - романов, приключенческих вестернов, философских трактатов. Все книги были присланы мне по почте с пространными авторскими автографами, в которых прославлялись некие благодеяния, оказанные Ему мною. Я не знал за собой никаких благодеяний, но такова сила лести, что книги принимал с благодарностью. Я даже поставил их на среднюю полку шкафа в домашней библиотеке, чтобы их было видно издалека. Творческие люди часто пишут вещи странного содержания - на грани гениальности и маразма, как говорит одна моя знакомая. Понукаемый маразмом, я согласился перепечатать несколько присланных Им гениальных статей и вывесить их в интернете. Я не вчитывался в содержание. Он не владел компьютером. Мой долг как человека, которому присланы восемь книг с личными благодарственными автографами - помочь автору. Он непрерывно звонил мне домой и на работу, в самое неподходящее время, с руководящими указаниями - куда, на какой сайт и в какую редакцию отослать очередную вещь. Когда я ошибался в наборе текста или адреса, Он ругался, я виновато вздыхал. Моя жена постепенно возненавидела Его.
Эксцентричность - не всегда признак ума или дурости, но ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В роковой день позвонил я Ему, чтобы поблагодарить за присланные книги. В трубке что-то пищало и бибикало, выли далекие голоса, долго никто не подходил к телефону, потом грубый мужской голос сказал, ничего у меня не спрашивая - профессор отдыхает, будить не велел, к нему явились одалиски - и трубка была брошена на рычаг. Он еще и профессор, с уважением подумал я, пропустив одалисок мимо ушей, и в голове нечетко вырисовался облик незабвенного чудака Паганеля.
Он позвонил мне сам, в двенадцать ночи, когда обычно я, позевывая, натягиваю ночной колпак и ищу свой шлафрок. Я до сих пор не знаю, что такое шлафрок, но ищу его всегда. Мне приятно воображать себя в нем - я кажусь себе одним из персонажей "Семи подземных королей".
Он был до крайности возбужден. Пропустив мимо ушей мои вялые ночные благодарности за полученные книги, Он напомнил, что еще год назад я, понукаемый Им, послушно опубликовал в интернете рецензию на одну из Его книг. Я совсем забыл об этом прискорбном случае. Рецензию Он увидел только сейчас - одалиски сообщили Ему об этом буквально пять минут назад. Он повторял это снова и снова, иногда заменяя слово "одалиски" "василисками". В трубке опять что-то пищало и ухало, я переспрашивал и в конце концов решил, что речь идет о Его подруге по имени Василиса, - но не стал уточнять. В конце концов, мне было это в достаточной степени безразлично, как безразлична была и старая, забытая рецензия, и Его благодарности за нее. Я был уверен, что речь вновь зайдет о благодарностях и автографах. Я хотел спать.
Благодарностей не было.
-Ты назвал меня детерминистом! - кричал Он, продираясь сквозь шум на линии. - Я не детерминист, я - индетерминист!
-Хорошо, хорошо, - успокаивающе бормотал я. - Не детерминист, а индетерминист. Да. Хорошо.
-Ин-де-тер-ми-нист! Это - колоссальная ошибка с твоей стороны! Ты немедленно должен опубликовать опровержение! Не-мед-лен-но.
-Ну... - забормотал я. - Ну зачем... все равно никто этой рецензии не читал...
Я сказал не подумавши. Это привело его в ярость. Он крикнул, что Его секретарь давно точит на меня нож, а одалиски (или василиски, я опять не расслышал) намеревались нанести мне визит вежливости еще с полгода назад, и Он с трудом, пользуясь лишь своим именем и общественным положением, сумел отговорить их. В конце концов, Он - лауреат Королевской премии, и имеет право.
-Ненавижу бумагомарак и писак, сующих свой нос в темы, в которых они ничего не понимают, - объяснил он уже более спокойным тоном.
Я похолодел. С тревогой я оглянулся на дверь супружеской спальни. Софа недовольно двигала в ней прикроватный коврик и меняла местами тумбочки.
Я не знал ни Его общественного положения, ни даже места проживания, но полагал, что денег и возможностей устроить шум в прессе у обидчивого автора хватит. Я знаком с такими авторами. Их много.
-Не надо шума! - взмолился я. - Давай, я напечатаю еще одну твою статью, и вывешу ее еще где-нибудь. Хочешь?
-Да! - крикнул он октавой ниже. - За рукопись этой статьи в Таиланде двое слонов затоптали своих погонщиков. Начинай. Диктую...
-Погоди, дай мне подойти к монитору... - обреченно попросил я. Мне было очень стыдно перед Ним. Я так ошибся, - а ведь Он прислал мне восемь книг, по крайней мере за одну из которых получил Королевскую премию, и двое слонов затоптали своих погонщиков в Таиланде. Вероятно, они затоптали их в схватке за право первыми прочесть рукопись статьи, которую я буду сейчас набирать. Мне было очень стыдно. Я должен был искупить свою вину перед Ним. И шум... ненавижу шум. Сыт по горло этим шумом.
-...Диктую! - кричал Он, продираясь сквозь телефонное кваканье и бибканье. - Название: Индетерминистская революция или Почему интеллигенция должна взять власть... Не де-тер-ми-ни-стс-ка-я революция, а ин-де-тер-ми-ни-стс-ка-я, ты понял? Готово?
-Готово, - пробормотал я, стуча одной рукой по клавиатуре, протирая другой слипающиеся глаза. - Готово...
-...Принцип адекватности У! Эр! Эшби! (записал?) гласит, что для достижения оптимального управления структура и закономерности управляющей системы должны соответствовать аналогичным показателям управляемой системы, а число состояний управляющей системы должно быть не меньшим, чем аналогичный показатель управляемой системы, иначе управление невозможно...
Я печатал до утра. Я печатал, что "в целях преодоления информационной неполноты общества и реализации принципа внешнего дополнения Ст.Бира необходимо ввести в правительство большое количество гиперразнообразия", и что "для интеллектуальных ценностей нет математического эвивалента", и что "бюрократов-мафионеров следует полностью изгнать из политических систем западных демократий, а масс-культура должна быть решительно уничтожена", и что "это и будет являться победой индетерминистской революции, - не де-тер-ми-ни-стс-кой, а ин-де-тер-ми-ни-стс-кой, ты понял?!"
В небе гасли последние звезды, и бледневший месяц криво ухмыльнулся мне ущербным своим ртом. Я ничего уже не соображал, когда далекий голос, сквозь вой и хихиканье на трех языках крикнул мне: "Точка!" - и я написал "точка", и стер слово, и поставил точку. Прозвонил будильник, и, покачиваясь, я встал со стула, не отнимая трубки от сведенных единой судорогой головы и плеча. Мне пора было идти на работу.
-В добрый час! - прокричал Голос. - Завтра мы будем лицезреть тысячи откликов! Королевская академия - назовем ее, между нами, кака-демией - побледнеет от виртуального удара, и присудит мне второй первый приз. Я пришлю тебе благодарственный автограф на копии моего почетного диплома... Впрочем, нет. Ты сам должен подъехать сюда и забрать его.
-Спасибо, - забормотал я, - не нужно, не стоит беспокойства, ну что ты, такая честь, что ты...
-Нет, ты подъедешь! - крикнул Он, мгновенно вскипая. - Я скажу василискам, чтобы пропустили без очереди.
-Дети, - пробормотал я заискивающе, - детки, внуки... я живу по часам, по расписанию, мне дохнуть некогда, не то что поехать к тебе... и я даже не знаю, где ты живешь. И, понимаешь, у меня маленький внук, я даже не знаю, говорил ли я тебе, а...
-Не слышу! - крикнул Он яростно. - Не слышу! Говори громче! У тебя что - во рту полипы?!
-Жена, - простонал я. - Жена спит, пять утра...
-Жена - вздор! - прокричал Он, хрипя и задыхаясь. - Я был женат трижды, и что?!
Я не знал - что.
-...И внуки - вздор! - орал Он. - И дети - маленькие, следующие по стезям родивших их самок, животные! Индетерминистская революция...
Я разозлился. Впервые за минувшую ночь, в свете зари, бледневшей перед лицом интеллектуального величия набранной мною чужой статьи, я повысил голос на человека.
-Сам приедешь со своим автографом! Никуда я не поеду! Сам приезжай...
Он засмеялся неожиданно добродушно.
-Да как же я к тебе приеду?.. Ты что - дурак? Меня только позавчера перевели из буйного отделения в обычное, врачи говорят - контрольный отпуск лишь через полгода...
Тихо, тихо, на цыпочках воровато прокравшись в салон, медленным движением дрожащей руки я повесил трубку.
А-а-а-а-а, пели голоса.
О-о-о-о-о, пели голоса.
Бредбери,
"Уснувший в Армагеддоне"
О-о-о-о-о, пели голоса.
Бредбери,
"Уснувший в Армагеддоне"
Я знавал одну персону нон-грата, которая путем генетических манипуляций отучала травоядных от вегетарианства. Первые опыты прошли столь успешно, что персона с легким сердцем перешла на переучивание хищников в обратную сторону. Результаты были столь чудовищны, что персона покончила с собой, не забыв предварительно сжечь все рассчеты.
Года три назад, отстояв полтора часа на почте, я получил от совершенно незнакомого человека ценную бандероль. В ценной бандероли находилась книга под названием "Приключения головы I (суперроман)", И-м, 2002 г. Вся первая страница была исписана странными карандашными каракулями с посвящениями мне, а также с "огромными, ни с чем не соразмерными благодарностями за вклад в великое дело и жизнь автора". С недоумением вертя книгу в руках, я обнаружил на обратной стороне обложки краткую аннотацию, из которой следовало, что "герой романа, эмигрант из фашистского государства, попадает в страну сумасшедших, где получает странное задание - расследовать местных женщин".
-Вот! - удовлетворенно сказала Софа, неслышно зайдя со спины и, привстав на цыпочки, прочла аннотацию. - Вот. Я уверена, что эта книга - о тебе.
И, вздохнув, прибавила:
-Где только эти писатели тебя находят?..
...В общем и целом, Он издал восемь книг - романов, приключенческих вестернов, философских трактатов. Все книги были присланы мне по почте с пространными авторскими автографами, в которых прославлялись некие благодеяния, оказанные Ему мною. Я не знал за собой никаких благодеяний, но такова сила лести, что книги принимал с благодарностью. Я даже поставил их на среднюю полку шкафа в домашней библиотеке, чтобы их было видно издалека. Творческие люди часто пишут вещи странного содержания - на грани гениальности и маразма, как говорит одна моя знакомая. Понукаемый маразмом, я согласился перепечатать несколько присланных Им гениальных статей и вывесить их в интернете. Я не вчитывался в содержание. Он не владел компьютером. Мой долг как человека, которому присланы восемь книг с личными благодарственными автографами - помочь автору. Он непрерывно звонил мне домой и на работу, в самое неподходящее время, с руководящими указаниями - куда, на какой сайт и в какую редакцию отослать очередную вещь. Когда я ошибался в наборе текста или адреса, Он ругался, я виновато вздыхал. Моя жена постепенно возненавидела Его.
Эксцентричность - не всегда признак ума или дурости, но ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В роковой день позвонил я Ему, чтобы поблагодарить за присланные книги. В трубке что-то пищало и бибикало, выли далекие голоса, долго никто не подходил к телефону, потом грубый мужской голос сказал, ничего у меня не спрашивая - профессор отдыхает, будить не велел, к нему явились одалиски - и трубка была брошена на рычаг. Он еще и профессор, с уважением подумал я, пропустив одалисок мимо ушей, и в голове нечетко вырисовался облик незабвенного чудака Паганеля.
Он позвонил мне сам, в двенадцать ночи, когда обычно я, позевывая, натягиваю ночной колпак и ищу свой шлафрок. Я до сих пор не знаю, что такое шлафрок, но ищу его всегда. Мне приятно воображать себя в нем - я кажусь себе одним из персонажей "Семи подземных королей".
Он был до крайности возбужден. Пропустив мимо ушей мои вялые ночные благодарности за полученные книги, Он напомнил, что еще год назад я, понукаемый Им, послушно опубликовал в интернете рецензию на одну из Его книг. Я совсем забыл об этом прискорбном случае. Рецензию Он увидел только сейчас - одалиски сообщили Ему об этом буквально пять минут назад. Он повторял это снова и снова, иногда заменяя слово "одалиски" "василисками". В трубке опять что-то пищало и ухало, я переспрашивал и в конце концов решил, что речь идет о Его подруге по имени Василиса, - но не стал уточнять. В конце концов, мне было это в достаточной степени безразлично, как безразлична была и старая, забытая рецензия, и Его благодарности за нее. Я был уверен, что речь вновь зайдет о благодарностях и автографах. Я хотел спать.
Благодарностей не было.
-Ты назвал меня детерминистом! - кричал Он, продираясь сквозь шум на линии. - Я не детерминист, я - индетерминист!
-Хорошо, хорошо, - успокаивающе бормотал я. - Не детерминист, а индетерминист. Да. Хорошо.
-Ин-де-тер-ми-нист! Это - колоссальная ошибка с твоей стороны! Ты немедленно должен опубликовать опровержение! Не-мед-лен-но.
-Ну... - забормотал я. - Ну зачем... все равно никто этой рецензии не читал...
Я сказал не подумавши. Это привело его в ярость. Он крикнул, что Его секретарь давно точит на меня нож, а одалиски (или василиски, я опять не расслышал) намеревались нанести мне визит вежливости еще с полгода назад, и Он с трудом, пользуясь лишь своим именем и общественным положением, сумел отговорить их. В конце концов, Он - лауреат Королевской премии, и имеет право.
-Ненавижу бумагомарак и писак, сующих свой нос в темы, в которых они ничего не понимают, - объяснил он уже более спокойным тоном.
Я похолодел. С тревогой я оглянулся на дверь супружеской спальни. Софа недовольно двигала в ней прикроватный коврик и меняла местами тумбочки.
Я не знал ни Его общественного положения, ни даже места проживания, но полагал, что денег и возможностей устроить шум в прессе у обидчивого автора хватит. Я знаком с такими авторами. Их много.
-Не надо шума! - взмолился я. - Давай, я напечатаю еще одну твою статью, и вывешу ее еще где-нибудь. Хочешь?
-Да! - крикнул он октавой ниже. - За рукопись этой статьи в Таиланде двое слонов затоптали своих погонщиков. Начинай. Диктую...
-Погоди, дай мне подойти к монитору... - обреченно попросил я. Мне было очень стыдно перед Ним. Я так ошибся, - а ведь Он прислал мне восемь книг, по крайней мере за одну из которых получил Королевскую премию, и двое слонов затоптали своих погонщиков в Таиланде. Вероятно, они затоптали их в схватке за право первыми прочесть рукопись статьи, которую я буду сейчас набирать. Мне было очень стыдно. Я должен был искупить свою вину перед Ним. И шум... ненавижу шум. Сыт по горло этим шумом.
-...Диктую! - кричал Он, продираясь сквозь телефонное кваканье и бибканье. - Название: Индетерминистская революция или Почему интеллигенция должна взять власть... Не де-тер-ми-ни-стс-ка-я революция, а ин-де-тер-ми-ни-стс-ка-я, ты понял? Готово?
-Готово, - пробормотал я, стуча одной рукой по клавиатуре, протирая другой слипающиеся глаза. - Готово...
-...Принцип адекватности У! Эр! Эшби! (записал?) гласит, что для достижения оптимального управления структура и закономерности управляющей системы должны соответствовать аналогичным показателям управляемой системы, а число состояний управляющей системы должно быть не меньшим, чем аналогичный показатель управляемой системы, иначе управление невозможно...
Я печатал до утра. Я печатал, что "в целях преодоления информационной неполноты общества и реализации принципа внешнего дополнения Ст.Бира необходимо ввести в правительство большое количество гиперразнообразия", и что "для интеллектуальных ценностей нет математического эвивалента", и что "бюрократов-мафионеров следует полностью изгнать из политических систем западных демократий, а масс-культура должна быть решительно уничтожена", и что "это и будет являться победой индетерминистской революции, - не де-тер-ми-ни-стс-кой, а ин-де-тер-ми-ни-стс-кой, ты понял?!"
В небе гасли последние звезды, и бледневший месяц криво ухмыльнулся мне ущербным своим ртом. Я ничего уже не соображал, когда далекий голос, сквозь вой и хихиканье на трех языках крикнул мне: "Точка!" - и я написал "точка", и стер слово, и поставил точку. Прозвонил будильник, и, покачиваясь, я встал со стула, не отнимая трубки от сведенных единой судорогой головы и плеча. Мне пора было идти на работу.
-В добрый час! - прокричал Голос. - Завтра мы будем лицезреть тысячи откликов! Королевская академия - назовем ее, между нами, кака-демией - побледнеет от виртуального удара, и присудит мне второй первый приз. Я пришлю тебе благодарственный автограф на копии моего почетного диплома... Впрочем, нет. Ты сам должен подъехать сюда и забрать его.
-Спасибо, - забормотал я, - не нужно, не стоит беспокойства, ну что ты, такая честь, что ты...
-Нет, ты подъедешь! - крикнул Он, мгновенно вскипая. - Я скажу василискам, чтобы пропустили без очереди.
-Дети, - пробормотал я заискивающе, - детки, внуки... я живу по часам, по расписанию, мне дохнуть некогда, не то что поехать к тебе... и я даже не знаю, где ты живешь. И, понимаешь, у меня маленький внук, я даже не знаю, говорил ли я тебе, а...
-Не слышу! - крикнул Он яростно. - Не слышу! Говори громче! У тебя что - во рту полипы?!
-Жена, - простонал я. - Жена спит, пять утра...
-Жена - вздор! - прокричал Он, хрипя и задыхаясь. - Я был женат трижды, и что?!
Я не знал - что.
-...И внуки - вздор! - орал Он. - И дети - маленькие, следующие по стезям родивших их самок, животные! Индетерминистская революция...
Я разозлился. Впервые за минувшую ночь, в свете зари, бледневшей перед лицом интеллектуального величия набранной мною чужой статьи, я повысил голос на человека.
-Сам приедешь со своим автографом! Никуда я не поеду! Сам приезжай...
Он засмеялся неожиданно добродушно.
-Да как же я к тебе приеду?.. Ты что - дурак? Меня только позавчера перевели из буйного отделения в обычное, врачи говорят - контрольный отпуск лишь через полгода...
Тихо, тихо, на цыпочках воровато прокравшись в салон, медленным движением дрожащей руки я повесил трубку.
@темы: психические заметки
-Где только эти писатели тебя находят?..
сижу сейчас перед монитором в теплом таком тумане от твоего текста, как Сестра Алисы после того, как Алиса ей все рассказала.
Спасибо.
В свободное от работы, детей и внуков время, на досуге, я намерен описать свое пребывание в стране Великого и Ужасного. Я жил там в замке, который унаследовал от Людоеда, которого зарубил топором Железный Дровосек.
С Гуррикапом мы были на "ты", не то что с некоторыми здешними админами.
Но ты, конечно, молодец.
/а полипы - это явный привет Стругацким, по-моему )
Миш, замечательно.
Миш, ну и попало тебе
Кстати, Рубинштейнов-родственников в Молдавии не было? Композиторов в частности.
А психологов- Рубинштейнов не было родственников?..=)
музыкиповедения на путях пробивания этой музыки в массы, и действительно стали заниматься изучением наследственной психологии, а с сороковых так годов все поголовно стали психиатрами. И фамилию при этом сменили во избежание. Были Рубинштейны, стали Авербухи. Гордые потому что.Был такой советский психиатр профессор Авербух, работавший в одной упряжке с сексопатологом Свядощем (который академик). Его сын тоже профессор, и тоже Авербух, только уже израильский. Это мой любимый дядюшка, человек редких талантов, а также юмора и эрудиции. Мы с ним иногда выпиваем и закусываем, и я ему про вас про всех рассказываю.
Вот в следующий раз, кстати, и про тебя расскажу.
Ой! Как здОрово!..=)
Дядюшке привет передавай!..=)
*офигеть! моя дочь будет счастлива!..=)) она психологией "больна" просто...=)*
интересно как...
А ведь и в психологии есть Рубинштейн - это точно!
А тот Рубинштейн, который в психологии - наверное, тоже родственник. Так, седьмая вода на киселе. Все нормальные Рубинштейны, как я уже сказал, стали Авербухами, и не психологами, а именно психиатрами.
Впрочем, есть и офтальмолог. Главный в Иерусалиме. Эдька Авербух который, мой братан. Только с ним совершенно неинтересно, он совсем не пьет. И даже не курит. Не то, что его папа, с которым мы встречаемся.
О, что это за человек! Папа, я имею в виду. Это тема для отдельного эссе. Для эссе именно, не для рассказа даже. Только у меня мощи не хватит описать.
Но привет передам обязательно. Папе.
Только с ним совершенно неинтересно, он совсем не пьет. И даже не курит. Не то, что его папа, с которым мы встречаемся.
=))) ты - прЭлесть!..=)
Эдьке привет не передавай ! непьющий музЧина - это страшно..=))) Он зануда, верно...
А вот папе его - всенепременно!..=)))
передавай!
И напиши о нём.
Ты сможешь...
Все нормальные Рубинштейны.... стали Авербухами, и не психологами, а именно психиатрами.
обалденнная фраза!..=)
Миша, я часто бываю в местах, где родился тот самый Рубинштейн. Это село Выхватинцы, Рыбницкого Района МССР (Сейчас Приднестровье). ТАм есть музей, сохранен дом, в котором он родился и некоторое время жил. Если тебя интересует, могу все запечатлеть на фото и есессна выслать тебе
Напиши