Домой вернулся моряк, домой вернулся он с моря, и охотник пришёл с холмов... (Р.Л.Стивенсон, "Реквием")
У меня была такая подруга Света. Ровно двадцать лет назад мы с ней окончили вместе наш институт и попрощались - как выяснилось, навсегда. Она вернулась в свой Калининград, который называла "Кёниг", я остался в Питере. Потом меня призвали в армию, и судьба подкинула мне непонятно какой и на что шанс - служить меня направили как раз в Кёниг. Она об этом не знала. Я не звонил ей. Полтора года я смотрел через забор армейской части на крышу её дома. Увольнительных было мало, и я ими не пользовался. Однажды, перед самым окончанием службы, уже будучи дембелем, я всё же отпросился у начальника штаба погулять в городе. Служба была почти уже позади; через несколько дней я должен был уехать домой. Я вышел из армейских ворот и добрёл до её подъезда. Когда-то, ещё в Питере, она рассказала, где, в каком доме, в какой парадной, на каком этаже живёт. Я поднялся на третий этаж и встал перед дверью. Стоял три часа и выкурил за это время две пачки "Беломора". Мне было страшно и почему-то стыдно. Потом я спустился с лестницы и ушёл обратно в часть.
Она мне сказала сто лет назад, в другой жизни: "Над тобой довлеет вечное раскаяние за несовершённые грехи".
Её зовут Светлана Викторовна Кандаурова. Наверное, теперь, давно уже, у неё другая фамилмя. Если кто-нибудь из моих читателей, живущих в Кенигсберге, когда-нибудь случайно встретит её, то передайте, пожалуйста, от меня привет.
Кажется, сегодня у неё день рождения. А может быть, не сегодня, а в начале июля. Я уже не помню.
И голос был сладок, и луч был тонок.
И лишь высоко, у царских врат,
Причастен тайнам, плакал ребёнок -
О том, что никто не придёт назад.
Она мне сказала сто лет назад, в другой жизни: "Над тобой довлеет вечное раскаяние за несовершённые грехи".
Её зовут Светлана Викторовна Кандаурова. Наверное, теперь, давно уже, у неё другая фамилмя. Если кто-нибудь из моих читателей, живущих в Кенигсберге, когда-нибудь случайно встретит её, то передайте, пожалуйста, от меня привет.
Кажется, сегодня у неё день рождения. А может быть, не сегодня, а в начале июля. Я уже не помню.
И голос был сладок, и луч был тонок.
И лишь высоко, у царских врат,
Причастен тайнам, плакал ребёнок -
О том, что никто не придёт назад.
Тоска расползается по организму, когда приходят эти мысли - с кем-то не встретился, не поговорил, не сделал. Самоедство и томление духа. А што делать?
Помню даже запах снега той зимой и запах сосновой смолы на Балтике, на взморье - тем летом.
Иногда они возвращаются. (с)
Я не ищу оправданий, а лишь констатирую факты.
"У попа жила собака - он её любил.Она съёла кусок мяса, он её убил"
Даже это больше похоже на констатацию в стихах
только никакой тоски не прочла. светло, тепло, капельку грустно.
промелькнули лица - близких и далеких, особенных для тебя людей, с которыми разошлись. без сожаления - спасибо, что когда-то были рядом
Вам, Дракон, спасибо за напоминание
А Кшиське - спасибо за понимание.
Но две пачки Беломора за три часа - это сильно. У меня в подобной ситуации дин раз была выкурена только пачка "Родопи"
Наши детские и юношеские впечатления невозможно возродить в зрелом возрасте. Они никогда не будут такими же. Поэтому выкурить две пачки Беломора и уйти - не трусость. А - лучший выход.
К прошлому нужно возвращаться только в воспоминаниях. Тогда оно останется таким же светлым, каким было в настоящем.
Я тоже иногда смотрю на окна и гуляю по набережной. Там остались лица, которые я помню. Но я не хочу их видеть сейчас. А может быть просто боюсь.
Вот только Беломор я, Миш, курить не могу :о)) Даже в такой ситуации. Мне бы чего-нибудь... полегче.
И еще. Я читаю все подряд - сверху вниз, и от твоего дневника у меня появляется давно забытое ощущение ностальгии. И какие-то... колокольчики звенят. Спасибо.
Вот - спасибо, Тин. Ты чудесно сформулировала то, над чем я думаю.
И вообще - спасибо. : )
Я тебя тоже читаю сверху донизу...