С некоторого времени я перестал доверять почте.
читать дальшеПоловина моих посылок в СНГ доходят разорванными и выпотрошенными, а часть не доходит вовсе. Корреспонденты с той стороны границы сообщают: создаётся такое впечатление, что в конвертах и упаковках рылись на предмет обнаружения золота и валюты, которые сионские мудрецы туда зачем-то вложили.
С того времени, как по дороге пропала уникальная "Альтарамеише грамматик" лейпцигского издания, книжки, журналы, ксероксы и рукописи я решил отправлять только с оказиями. Делаю я это сугубо из любви к культуртрегерству. Часто туда и сюда ездт политики, бизнесмены, писатели и учёные - иногда они не отказываются взять с собой пару кило перевеса. Возможно, оттого, что обычно я прошу их об этом очень жалобно. Я делаю плаксивую физиономию, кривлю рот, немного высовываю язык, свожу глаза к переносице, и эти бесхиростные люди думают, что у меня начинается приступ падучей. В подавляющем большинстве случаев они, их жёны и охранники хватают мои посылки от греха подальше и, ругаясь шепотом, засовывают их в свои рюкзаки и чемоданы.
Сегодня я снова готов был употребить актёрские способности, но вот уже месяц никто не ехал в Москву. Упаковка бесценных ксероксов, хранивших сокровища эмигрантской литературы, пылилась на подоконнике.
Я вышел на улицу покурить, грустя, что нет ни оказии, ни издателей порядочных, и что все редакторы идиоты. Посмотрел в низкое небо (у нас уже холодно, кажется, дождь собирается, все в свитерах и пальто ходят), сказал, мстительно сунув фигу в карман: а вот поверю, что Ты меня патронируешь и вообще справедлив, ежели пришлёшь мне оказию. Сейчас, пока я стою на этом месте. На счёт три. Раз, два...
- Ту ю... блядь, как это? - спик рашен?
- Да...
Бородатый мужик в пляжных трусах, майке и при золотых часах свалился как с неба. Пять секунд назад двор был пуст. Он - турист ("бедный турист. Богатый") из Москвы, неделю загорал на пляже в Эйлате. Сегодня под утро ему приснился ангел. "Или архангел. Иже херувим. Я в них, нах, мал-мало разбираюсь. Грит мне: езжай, слышь, в Ерусалим. Возьмёшь бомбу, привезёшь её, нах, в Москву. Вскочил, как мудак, с одной сумкой, не позавтракав - и на станцию. Прискакал, в натуре. Чего, для чего?.. Вышел с автобуса - голова закружилась. Дальше - провал. Говорила мамочка - не пей, козлёночком станешь. Раз - в этом дворе очутился. Инсульт, наверное... Я ж в Ерусалиме-то впервые. Слышь, паря, - чего мне забрать нужно-та, не знаешь?"
- Знаю, - сказал я, - пойдём.
Завёл его в архив (он цеплялся за руку, как малое дитя), привёл в кабинет и вручил посылку с уже надписанным именем московского получателя и телефонами. Он сунул пакет в сумку и, испуганно оглядываясь, не задав ни одного вопроса, засеменил к выходу.
Я же говорю - мы живём здесь, ходя по этому городу по уши в чудесах. К которым так привыкли, что принимаем их за рутину.