[Либертарный Дракон]

...Наконец, спустя несколько дней, – новый бытовой случай, явно итоговый и объясняющий, отчего так долго пришлось выжидать и отчего так много случаев понадобилось, чтоб убедить себя заняться писанием этих политических записок.
Сажусь в такси, чтоб ехать по какой-то своей бытовой надобности. Шофер-мальчишка, может, только-только в армии отслужил, смотрит на меня и вдруг спрашивает:
– Бог есть?
После некоторой растерянности, не столько от вопроса, достаточно стандартного и надоевшего, сколько от обстоятельств, отвечаю:
– Нет, конечно, – ибо на этот вопрос проще всего ответить отрицательно человеку, привыкшему думать и анализировать.
– А я вот перед вами высадил старуху, – говорит таксист, – так она мне такое рассказала, что меня уж сомнения одолевать стали.
– Что ж такое она рассказала? – спрашиваю.
– Сестра у нее в деревне, – говорит таксист, – тоже старуха… Померла сестра… А муж ее, бывший партизан, партийный, не дал похоронить жену свою по церковному обряду. Прошло два дня после похорон, и его парализовало. Но Бог дал ему речь (таксист именно так и сказал, видно, употребив выражение старухи), но Бог дал ему речь. И он сказал: «Есть Бог».

Случай этот, рассказанный таксистом, запомнился мне, и я думал над ним ночью. И я понял, что до сих пор не был еще достаточно парализован и был чересчур деятелен, чтоб приступить к сочинительству. Ибо что есть подлинный сочинитель, как не бывший деятель, ныне парализованный грешник, которому Богом сохранена, а вернее, дана речь.
Пока человек деятелен, он словно безмолвен, поскольку слова его второстепенны по сравнению с его деяниями. Иное дело говорящий паралитик, жизнь которого выражена в его речи. И, подобно тому парализованному партийцу, мужу покойной набожной старухи, я заговорил. И когда я заговорил, то почувствовал, что Бог дал мне речь.

Фридрих Горенштейн. "Место". Великая и страшная вещь. Может, молодые и не поймут. Или, прочтя, заскучают. Или заскучают, не дочитав. Или, что всего скорее, не смогут дочитать вообще. Наверное, не просто так, что закончил я читать ее в Йом Киппур. Что чувствовали мои друзья юности и знакомые, косившие под забулдыг, из тех, о ком в романе шла речь, из тех, кто роман прочел? Запирались на ключ, и к виску пистолет? - Это не о них. Не о нас.

Ребятки, прочтите.
И "Псалом" прочтите тоже.