Домой вернулся моряк, домой вернулся он с моря, и охотник пришёл с холмов... (Р.Л.Стивенсон, "Реквием")
Вчера был дома у Майи. Приехали друзья - и из России, и местные, устроили чаепитие по поводу выхода в свет в Москве второго издания её воспоминаний.
Губерман не пришёл, и поэтому было очень чинно, но из Германии позвонил Гарик Суперфин - и всё взорвалось. Гарик руководит теперь "Архивом самиздата", собирает всё, что связано с диссидентскими материалами с эпохи 20-х годов до конца 80-х. В связи с этим начали вспоминать почему-то антисоветские высказывания известных и неизвестных писателей, актёров, музыкантов, и анекдоты, связанные с ними. "Руфь Зернова рассказывала...", "А Якобсон вот об этом - так-то и так-то...", "А Володин сказал...", "А тут даже Солженицын засмеялся..."
Я лишь головой вертел.
"Посмертная казнь - это воспоминания о тебе "лучших" друзей" (Раневская).
Софа вспомнила свою старую ленинградскую подругу, которая была подругой Гердта, и все стали (вс)поминать Гердта и о Гердте.
Гердт поехал в творческую командировку куда-то на Дальний Восток, или в Сибирь, или в Иркутск, или ещё куда-то; было ему тогда уже лет 75. Его возили по воинским частям. Там он увлечённо и стараясь увлечь, читал Пастернака, Заболоцкого и Самойлова, а люди, из уважения к нему, всё это слушали, выпучив глаза. Потом Зиновий Ефимович над ними сжалился и начал рассказывать какие-то байки и анекдоты. Они таяли и смеялись от души...
Ещё вот вспомнили:
Гердта спросили: "А правда, что Ширвиндт - голубой?" - "Конечно, только паталогический". - "То-есть?" - "То-есть - любит женщин".
Простите, простите, простите меня!
И я вас прощаю, и я вас прощаю.
Я зла не держу, это вам обещаю.
Но только вы тоже простите меня!
Забудьте, забудьте, забудьте меня!
И я вас забуду, и я вас забуду!
Я вам обещаю, вас помнить не буду,
Но только вы тоже простите меня.
Как будто мы жители разных планет.
На вашей планете я не проживаю.
Я вас уважаю, я вас уважаю,
Но - я на другой проживаю. Привет!
-----
(Кажется, Александр Володин)
Губерман не пришёл, и поэтому было очень чинно, но из Германии позвонил Гарик Суперфин - и всё взорвалось. Гарик руководит теперь "Архивом самиздата", собирает всё, что связано с диссидентскими материалами с эпохи 20-х годов до конца 80-х. В связи с этим начали вспоминать почему-то антисоветские высказывания известных и неизвестных писателей, актёров, музыкантов, и анекдоты, связанные с ними. "Руфь Зернова рассказывала...", "А Якобсон вот об этом - так-то и так-то...", "А Володин сказал...", "А тут даже Солженицын засмеялся..."
Я лишь головой вертел.
"Посмертная казнь - это воспоминания о тебе "лучших" друзей" (Раневская).
Софа вспомнила свою старую ленинградскую подругу, которая была подругой Гердта, и все стали (вс)поминать Гердта и о Гердте.
Гердт поехал в творческую командировку куда-то на Дальний Восток, или в Сибирь, или в Иркутск, или ещё куда-то; было ему тогда уже лет 75. Его возили по воинским частям. Там он увлечённо и стараясь увлечь, читал Пастернака, Заболоцкого и Самойлова, а люди, из уважения к нему, всё это слушали, выпучив глаза. Потом Зиновий Ефимович над ними сжалился и начал рассказывать какие-то байки и анекдоты. Они таяли и смеялись от души...
Ещё вот вспомнили:
Гердта спросили: "А правда, что Ширвиндт - голубой?" - "Конечно, только паталогический". - "То-есть?" - "То-есть - любит женщин".
Простите, простите, простите меня!
И я вас прощаю, и я вас прощаю.
Я зла не держу, это вам обещаю.
Но только вы тоже простите меня!
Забудьте, забудьте, забудьте меня!
И я вас забуду, и я вас забуду!
Я вам обещаю, вас помнить не буду,
Но только вы тоже простите меня.
Как будто мы жители разных планет.
На вашей планете я не проживаю.
Я вас уважаю, я вас уважаю,
Но - я на другой проживаю. Привет!
-----
(Кажется, Александр Володин)