Повтори, воссоздай, возверни

Жизнь мою, но острей и короче.

Слей в единую ночь мои ночи

И в единственный день мои дни.



День единственный, долгий, единый,

Ночь одна, что прожить мне дано.

А под утро отлёт лебединый -

Крик один и прощанье одно.





(С-, 1979)

---

Фраза из детского стиха (начинающегося словами "Шёл трамвай десятый номер по Бульварному кольцу..." ), которая с младенчества доводила меня до исступления:

"ПИОНЕРУ НИКОЛАЮ ЕХАТЬ ОЧЕНЬ ХОРОШО".

---

Ёж твою двадцать.

Вот у меня вопрос - не для потехи почтейнейшей публики, а просто потому я спрашиваю, что не с кем посоветоваться. А я - летающее пресмыкающееся довольно общительное. Только вот почти нет здесь дам бальзаковского возраста, обладающих взрослыми детьми, которые жениться намерены. Что делать с человеком 23-х лет, обладающим разумом 16-летнего и интеллектом 10-летнего, которого я воспитывал (видимо, неудачно) с 8-летнего возраста, который не самостоятелен ни в каком отношении, кроме плотских отношений с девицами (это - с 14-и лет), - и который приводит домой 18-летнюю Снежную Королеву, намеренную выйти за него замуж, при этом - жить исключительно за его счёт на НАШЕЙ территории, не желающей ни работать, ни учиться вести дом, и априори полагающей, что мы во всех жизненных перипетиях будем ей (им) помогать безропотно.

А чуть не то что-нибудь - наедине с ним, естественно - депр, "я не хочу жить, я думаю, что на том свете хорошо будет - лучше, чем в вашем доме". Примите во внимание травмированную с детства психику - мама покончила с собой, а папа спровадил в какой-то специализированный детдом на Урале, из которого она прямиком прилетела на Святую землю - учиться в школе. С 16 лет тихим сапом влезла в наш дом, после скандалов начала оставаться на ночь, и большую часть времени находится уже теперь у нас безвылазно. Ничего не хочет делать, даже учиться делать что-то не хочет, может спать по 24 часа.

Софа её обслуживает, обстирывает, кормит, при этом ненавидит, и это - взаимно. Ни копейки не зарабатывает, всё время спит или смотрит телевизор. Димка приходит домой еле живой после ночных смен, она ему - "пошли на дискотеку или в бар". Он отвечает - нет сил, я устал, я работал. Она в ответ: "ты только и умеешь, что работать!" - и надувается. Он тоже хорош: когда её нет, отнимает у меня компьютер и ищет в сети баб. Я говорю: "зачем тебе бабы, если ты утверждаешь, что любишь её? Зачем с этого начинать совместную жизнь, будь она неладна?" - "Па-а, ты ничего не понимаешь, ты устарел: я не хочу, чтобы она от меня сбежала, но мне её мало. Я хочу разнообразия ощущений". Да едритть твою налево! Человек не учится на чужих ошибках, он не учится даже на своих ошибках! В 15-17 лет были наркотики и уходы из дома, потом была небольшая такая тюрьма, потом пошёл в армию, и она - армия - помогла, к моему изумлению. Правда, это - не российская армия. Но вернулся из армии с наградами и пошёл работать пролетарием. В типографии работает. Бывших дружков избегает. Так теперь Снежная Королева объявилась.

Смешно, наверное, что я тут всё это выплескиваю. Но, собственно, почему нет. Может, и подскажет кто-нибудь умудрённый. Хотя это всё старо, как мир, и все советы - без толку. Себя вспоминаю - такой же был. Мои родители не хотели мою первую жену, но я упёрся - и, пока понял, что они правы были, прошло несколько лет. Но тогда уже поздно было - ребёнок родился.

Это я не паясничаю и никого развлекать не хочу, просто изливаюсь. Всё равно никому в реальности не рассказать - все только языками цокают. У всех свои проблемы, и такие же - в том числе.

Не похоже на мои обычные посты, верно?



Ах, ёж твою двадцать.

---

Мрачный гость

Мои друзья - герои мифов,

Бродяги, пьяницы и воры.

Моих молитв иероглифы

Пестрят похабщиной заборы,

Твердя своё

Баранам, прущим на рожон,

Стихи размеренной команды -

Такие песни -

Не для жён.

-Здесь есть мужья...

-Но есть ли мужи?

(Мой голос зычен,

груб и прям).

-Дорогу мне!

Не я вам нужен!

Я не пою эпиталам!



(С-)

---

Когда я буду умирать

Отмучен и испет

К окошку станет прилетать

Серебряный корвет

Он бело-бережным крылом

Закроет яркий свет

Когда я буду умирать

Отмучен и испет.

Потом придёт седая блядь

Жизнь с гаденьким смешком

Прощаться. Эй, корвет, стрелять!

Я с нею незнаком!

Могучим богом рухнет залп

И старый капитан

Меня поднимет на шторм-трап

Влетая в океан!



Родион Гудзенко рассказывает:

"В КГБ следователь мне сказал: "мы даже его не вызываем, он сдохнет, это дерьмо!.. Он и так сдохнет, его вызывать нечего, он труп!"

Его, блядь, даже не вызывали..."

---

Опять луна мне яд свой льёт

На смятую постель

Опять в саду всю ночь поёт

Вишнёвая метель

Тревожной тёплой темнотой

Повеяло в глаза

А в звёздном мраке надо мной

Сгущается гроза

Как звёзды близко

В двух шагах

Рукой могу достать

Спустились. Всё.

Горят в цветах. Но руку не поднять.

А кто вложил вчера в сирень

Букет из чёрных роз

Цветы, цветы, пора уж день

Нет, нет, немного грёз.

И ты пришла цветы смотреть

Но что же так темно?

Я понял это значит смерть

Я это знал давно

Но я привык встречать врагов

Лишь стоя на ногах

Ко мне друзья спешат на зов

И верный меч в руках

Сверкнула яростная сталь

Звенящей полосой

Вдруг тихий голос мне сказал

К чему ненужный бой?

Я вижу девушка кладёт

Мне руку на глаза

И поцелуй её как лёд,

И на щеке слеза.

Мне надоела канитель

Я меч ломаю свой

Звени вишнёвая метель,

теплей меня укрой!..



(Р.М.)

---

Прохожий, остановись!.. (О истоках ленинградского андерграунда нечаянная память).

Красное сухое вино и сыр в Иерусалиме вызвали воспоминание о самом одиноком поэте - обитателе ночного Петербурга, умершем за год до моего рождения, совсем молодым, в возрасте 29-и лет. Я ещё встречался с людьми, его помнившими... В основном - пившими с ним. Моё жадное: "Что?!" спотыкалось на мычащее в ответ:

-Он... О... О-о! ООООООООО!

А стихи его - забыли. Как пил - помнили... И - неисповедимы пути - десятилетия спустя, в одной из коммуналок Нового Петергофа, в комнате умиравшей от пролежней Нины Михайловны, когда-то - возлюбленной секретаря Троцкого Коли Сермукса - нашлись стихи. Слабеющее: "Алик... Пом-нююю..."



Острый, как волчьи клыки

-помнишь?

В изгибе канала

Призрак забытой руки

-видишь?

Деревья на крыши

Позднее золото льют.

В Новой Голландии

-слышишь?

Карлики листья куют.



----------



Лунный город фарфоровым стал,

Белоснежным подобием глин,

Не китаец в глазурь расписал

Сероватый его коалин,

Не китаец, привычный к вину,

Распечатал его для людей

И лимоном нарезал луну

На тарелки ночных площадей.



----------



Как не крадутся позорные волки,

Звонко ступает конь.

Это расправил город

Каменную ладонь.

Дрогнул сырой гранитной грудью,

И отошёл ко сну,

Тихая ночь, кругом безлюдье.

В городе ждут весну.



("А до весны - два дня. Перезимовали." Ворона)



-----------





Хочешь - уйдём, знакомясь,

В тысячу разных мест.

Белые копья звонниц

Сломим о край небес.

Нам ли копить с тобою тревоги,

Жить и не жить, боясь.

Станем спокойно среди дороги,

Плюнув на талую грязь.



---------------

Я ревел и хлюпал носом, читая эти строчки вслух на кухне Оли Егудиной, в доме №2 на улице Пестеля, выходящего окнами на Летний сад. Оля тихо барабанила пальцами по заляпанной, в винных разводах, скатерти. Встала - "Кажется, мне Йося что-то о нём рассказывал. Сейчас..." Вышла в спальню, чем-то долго шуршала там. Вернулась и положила на стол телеграмму с пожелтевшими заграничными марками и длиннейшим текстом.



"Дорогие Оля и Елена Феликсовна! Спасибо за поздравление ко дню рождения. Я помню, как в 1960 г. приходил к вам в дом с другом и читал на кухне свои стихи. Я выпил всё ваше вино - и друг мой, ввиду его отсутствия, свои стихи читать отказался. Его звали Алик, теперь его никто не помнит - стало быть, фамилию называть бессмысленно. Огромное спасибо ещё раз.

Ваш - Иосиф Бродский "



И - дата. Дату не помню.



Помню, что подскочил на стуле. Оля сказала: "Да. Вот здесь, у плиты, он стоял. А друг - кажется, сидел тут, вот где ты сейчас сидишь. И молчал".



...Когда ушёл уже - на улице вспомнил, как покойный уже Миша Кржыжановский брал по 50 копеек - тогдашняя цена кружки ларёчного пива - за право посидеть ровно минуту на продавленном диване в своей квартире, где, как он утверждал, в начале 70-х ровно час сидел Галич.

Платили.





Ворона, это - тебе.

---

Однажды в разгар многолюдного обсуждения спектакля в Театре на Таганке Целиковская так рассердилась на Любимова, что громко сказала:

-Юра, ты дурак!

Все остолбенели. А она на секунду задумалась, и:

-Нет, это слишком сильно сказано. Юра, ты гений.

---

Без тебя

Я живу тяжело и открыто.

Наполняется мой Колизей.

Я провеял сквозь крупное сито -

Я отвеял неверных друзей.



Я живу далеко и забыто

В обаянии небытия -

Без Тебя, без малейшего быта -

где вы, Дочери и Сыновья?



Понимаю Вас, Анна Андревна,

Полной мерой этой беды.

Никого - на песочке арены.

Только ближе и ближе - следы.





(С)Владимир Леонович.

---

К вопросу о методике преподавания для младшего дошкольного возраста.

На ночь, как обычно, ребёнку нужно почитать что-нибудь полезное. Маршака, Корней Ивановича, Михалкова и Барто знаем наизусть, поэтому желательно поменять тему. Вспомнив, как Сэлинджеру в детстве читали философские трактаты (авось усвоит хоть что-то), но имея в виду поправку на пол, месяца два назад принялся читать раннюю Ахматову. Результат был неожиданным: через пару минут дитя, сидя на постели, стало раскачиваться в такт ритму. Я попробовал сменить автора и принялся за Цветаеву. Ритм сбился, ребёнок стал дрожать крупной дрожью. Померил температуру - нормальная. Тесть, которого я называю Пан Отец, стоя у двери, безмолвно наблюдал около минуты, после чего отправился к своей дочке с предложением проверить меня у психиатра. Педагогические опыты пришлось временно прекратить. Но вчера меня, возбуждённого обширной дневниковой перепиской на литературные темы, вновь потянуло на педагогику; на этот раз почему-то - на "Остров доктора Моро", как на пример литературной классики для младшего возраста. Раз мы изучаем сравнительную палонтологию, читаем Брема и Акимушкина, играем по вечерам в тиранозавра и гигантопитека, - подумал я, - отчего не усугубить это изучением достижений вивисекции последней четверти позапрошлого века? Мы пропустили вступление и первую главу о кораблекрушении - и с разбегу включились в изложение основ Закона зверолюдьми в пещерах. Там были все - гиеносвинья, человеко-леопард и сам Чтец Закона - "ужасный трофей искусства Моро - помесь медведя, собаки и быка".

Чадо было просто очаровано. Но ночью оно всё же вело себе несколько нервозно - вздыхало во сне, ворочалось, скреблось и рычало.

В связи с этим, я не мог уснуть, а Софа, вообще не понимающая, в чём дело, решила, что ребёнок вновь заболел. Мне пришлось объяснить, что это - явление совершенно нормальное, ибо будит фантазию и направляет неокрепшие мозги в правильное русло - русло интеллектуального развития. "Кретин" - это было самое ласковое, что я услышал в собственный адрес этой ночью.

Но чадо рычало всё громче, а ближе к полуночи - стало дёргать ногами, - отчего я, естественным образом, предположил (каюсь, вслух), что во сне, вероятно, идёт преображение процесса изученной накануне сцены преследования человеко-леопарда толпой зверолюдей -Почитателей закона, закончившейся, как известно, тем, что "гиеносвинья, проскользнув под моей рукой, набросилась на несчастного беглеца и, визжа от возбуждения, впилась клыками ему в горло".

Результат произнесённого вслух комментария не заставил себя ждать - последовала наглядная иллюстрация схватки мистера Прендика (меня) с двумя человекоподобными волками (в роли второго волка выступал Пан Отец). Я бегал от них по всей супружеской постели и выкрикивал вслух отрывки Закона:

"Не есть ни рыбы, ни мяса - разве мы не люди?!" Вспомнив давнее желание разместить эту фразу - обязательно в виде цитаты с указанием прямого источника - на одном из сайтов радикальных вегетарианцев, - я стал дико хохотать, после чего от преследователей последовало предложение вызвать карету скорой помощи.

...Под утро ребёнок успокоился, и мне удалось задремать. Во сне я сам пребывал на Острове, и мне привиделся Дальний Свет - как "проблеск классических воспоминаний Моро, с козлиным выражением лица, с неприятным блеяньем в голосе и с такими нижними конечностями, которые принято изображать у чёрта".

Сегодня вечером мы будем читать сказку Конопатой Сколопендры...

"И пусть никто не уйдёт обиженным".

@темы: Психические заметки, буси

---

"Дайте мне глаз,

дайте мне холст,

дайте мне стену, в которую можно вбить гвоздь

(тогда назавтра ко мне вы придёте сами!). -

Дайте мне ход, дайте мне вход,

дайте мне спеть эти пять нелогичных -

и тогда меня можно брать руками...



Как много комнат,

полных людей,

прозрачных комнат,

полных людей,

служебных комнат,

полных людей, -

но, пока нет Твоей любви -

мне всегда

будет хотеться

чего-то Ещё..."

----------

Память о молодости со старых нелегальных кассет с полуподпольных сэйшнов - наизусть.

---

Здесь дворы - как колодцы, но - нечего пить...

"Здесь развИто искусство смотреть из окна - и записывать тех, кто не спит, имена. - Если ты опоздал, - то чья в том вина? - нужно первым успеть с покаяньем. - Но а ежели кто не ещё, а УЖЕ, а душа - как та леди - верхом в неглиже - то Вергилий живёт на втором этаже; он поделится с ней подаяньем.

Нарисуй на стене моей то, чего нет; твоё тело - как ночь, но глаза - как рассвет. - Ты не выход, но, может быть - лучший ответ. Ты уходишь, и я улыбаюсь. - И назавтра мне скажет повешенный раб: "Ты не прав, Господин..." - и я вспомню Твой взгляд. - Но скажу: "Ты ошибаешься, брат... В ЭТОЙ жизни - я не ошибаюсь".

---

100 ПЧ, через час - 102. Ещё через час - снова 100. Ещё час - 103. Ещё через час - 100. Ещё через час - 102. И ещё снова - 103. И пошло - 100-102-100-103.

100-102-100-103.

100-102-100-103.

И так до бесконечности.

Шейк-твист, которому учил покойник Моргунов в "Кавказской пленнице". Оп! Оп-па! Оп!

Кто это? ЧТО это? Это специально? Мне лень вычислять этих танцовщиков, - да я и не умею. Но - странная последовательность.

При лунном свете кружатся пары.



Вообще же, я искренне нуждаюсь всего в дюжине... И те двое-трое в число их не входят. Мои все при мне.

---

О(б)суждают Гребенщикова. Может быть, просто не слышалии его песен конца 70-х., когда он не был пузатым, аккуратно длинноволосым, богатым и намеревающимся уйти в монастырь (возможно, от пресыщённости). У него были настоящие стихи.

Впрочем, у Эзры Паунда тоже были настоящие стихи, а кончил он лаем в поддержку Муссолини. Хм, никак не взаимосвязанно. Ведь и Гамсун писал панегирики в поддержку фюрера... Госсподи, что за ересь я несу сегодня.

---

...За что нас только бабы балуют,

и губы, падая, дают, -

и выбегают за шлагбаумы,

и от вагонов отстают?..



...Как ты бежала за вагонами,

смотрела в прорези оконные, -

летят почтовые, курьерские,

хабаровские, люберецкие...



И от Москвы до Ашхабада,

остолбенев до немоты -

стоят как каменные бабы,

к луне подставив животы.



И ослепительные сволочи

сквозь них проносятся, смеясь, -

в рубашках красных, в брюках ёлочкой,

и в свитере (как я сейчас).



------

Вознесенский, кажется. Музыка - покойного Клячкина, чтоб земля ему была пухом.

---

Зарисовка к турниру Gabriel Vega - Stefanic Toneiro - Конопатая Сколопендра.

---

Зима выцвела, как лишай -

и белым-бело на душе.

---

У меня в юности был друг, в свои 20 лет опытный и мудрый, как змий. В 25 лет он стал профессором и завкафедрой, а в 35 - академиком, но это к делу отношения не имеет. Он учил меня жизни во всех её разнообразных проявлениях, и я как человек формировался всецело под его влиянием. Я извивался под его интеллектом, как кусок глины извивается под пальцами творца. Помимо прочего, он вложил в меня определённые духовно-поведенческие принципы. Он видел людей насквозь и, вероятно, в силу этого по отношению к ним был лишён каких бы то ни было иллюзий. Памятуя о принципах, заложенных им в меня, я как-то заспорил с ним; желая доставить ему приятное, я лепетал что-то о принципах, которые не дают мне возможности общаться с кем-то и простить кого-то... за что-то.

-Дурак, - ласково сказал он, - людей нужно любить больше, чем принципы...

Впрочем - когда дошло до дела - меня он не простил.

Ноющая рана с шестнадцатилетним стажем.

---

...Когда, как тёмная вода,

глухая, лютая беда

была тебе по грудь -

ты, не склоняя головы,

смотрела в прорезь синевы -

и продолжала путь.



(Из "Переводов" Маршака)

---

Мы все друг другу - братья и сЕстры. Когда всё ничего или даже хорошо - милое общение, смефуёчки и готовность поделиться удачным рецептом фаршированной бараниной фасоли. И - полупризрачное ощущение почти натурального единства. И готовность подсказать друг другу нечто важное - может быть, даже САМОЕ важное в жизни. И, бывает, даже слёзы душат при поспешном стуке клавиатуры - слёзы осознания собственного благородства, а также всепонимания и всепрощения. Слёзы Мэтра, обращающегося к любимым Ученикам. И вот у постоянного корреспондента - почти что Ученика - появляется... ну, не горе - проблема. Слава Всевышнему - все ещё здоровы и никто не умер. Но - вот, гм... скажем, нет денег. Совсем. И человек, одной ногой стоящий в виртуале, ещё краем глаза косится на призрак поддержки или, хотя бы, Подлинно Мудрого Совета. И сразу - все вокруг исчезают. Ну, пропадают все вокруг, как бы. Ау-у! В ответ - тишина. Самые душевные, ласково улыбающиеся, - где вы-ы-и? Я ж вам... у вас... для вас... И вы завсегда солидно и неспеша давали понять - да куда ж мы без тебя, подррруга? Да мы, подррруга, с тобой... Да горы свернём, подррруга! И кричит человек вполголоса - мне плохо! Да хоть кто-то!.. Да хоть что-нибудь... Да хоть... Да... А... И смотрит, как побитая сука, - с неудовольствием замечает кто-то - и чего смотрит? На этом празднике жизни. Нет, бля - смотрит! Покатились глаза... золотыми звёздами в снег.

И мэтр прячется, и ученики прячутся, и коллеги, и сотоварищи, и Винни-Пух, и все-все-все. Ну, не можем мы помочь. Не хотим? Скорее всего - действительно не можем. Ни оттуда, ни отсюда. Так вот получается. И вы не можете, и я. Просто чувствуем себя виноватыми - и на чужой, ставший в одночасье горестным, дневник побаиваемся уже, стуча каблучками, взбегать расстаравшимся взбЕгом типа "Здрасссть, я тута, как дела!!!" Молчим, тяжко вздыхаем и, виновато кося глазом, наблюдаем издаля, совсем вблизи, - небось обойдётся? А? Обойдётся ведь, верно?..

И все молчат и вздыхают. И я молчу тоже. Ну - пусть. Стучись, значит, в любую дверь. Не надо выражать массированной виртуальной поддержки, раз реально помочь мы не можем. Только не надо и писать диких комментариев несчастному человеку, типа "как же так? Ай-ай-ай! Тс-тс-тс..." А самое поразительное - когда в конце почему-то прибавляют: "Удачи!" - и с улыбкой до ушей прощаются. Мне, почему-то, хоть времена уж не те, - несравненный Николай Васильевич вспоминается, тёзка и однобатьковец моего покойного деда: "Ну, как живёшь?.. Небось, кушать хочешь? - Да как не хотеть, барин?" - и руку протягивает. - "Ну что ж ты стоишь? Иди, милая! Ведь я тебя не бью!.."