Домой вернулся моряк, домой вернулся он с моря, и охотник пришёл с холмов... (Р.Л.Стивенсон, "Реквием")
Это не ликполитбез, а так… констатация факта.
читать дальшеУ меня был слегка знакомый человек в Газе - так только, всего один раз я его живьём и видел. Вполне вменяемый парень. С ним когда-то крутила амур по переписке одна моя сотрудница, родом из Австрии, из того городка, откуда, по слухам, Эйхман родом. Даже, говорит, они, наверное, с Эйхманом какие-то родственники, правда – дальние; там, говорит она, в этом городке, вообще почти все – родственники. Ну, это, конечно, вовсе ей не в упрек, какое это имеет значение, она баба хорошая. Вот – крутила Ева с Ахмедом виртуальную любовь, потом он к ней приехал повидаться, и случилась у них любовь настоящая. Ну, красавец парень, слов нет; и вообще четыре языка знает, и учителем в школе работает: преподает английский и иврит. Так как он – ученик Пророка и в быту поступает так, как ему, ученику, поступать положено, то написал он, сидя у Евы дома, такое формальное письмо, не адресованное никому конкретно – типа, беру женщину из рода царя Давида себе временной женой. Есть такой статус – жена для наслаждений.
И стала Ева - Лейлой.
Она такая счастливая была, даже в статусе временной жены счастливая, что потащила своего временного супруга к нам на работу – со мной знакомить. Он мне понравился; мне только не очень понравилось, что наша Ева имеет статус временной жены; но я же не буду спорить с шариатом. Ладно, раз тебе так хорошо, то пусть оно так и будет. Ахмед, говорю, выпить хочешь? У меня условный рефлекс на те случаи, когда нужно поздравлять людей по поводу семейных праздников. Я уже из стола бутылку достал и зубами пробку вывинтил, и стою, как дурак: забыл, что капля вина убивает душу. Ну, и выпил сам. А он закурил. А я еще выпил и закурил тоже. И смотрим друг на друга, вежливо ладошками сигаретный дым разгоняя. О политике мы с ним, ясен перец, не говорили - западло. Если о политике с человеком не говорить, то очень даже можно с ним общаться спокойно и вдумчиво. Садитесь, говорю. Все сели. Муса, говорит он, ты тоже запиши номер моего телефона, мало ли что. Я записал. Стою я, значит, в затруднении: нужно разговор поддерживать. Я так не могу – сам пьешь, а никто не пьет, и тебе только в рот смотрят, как зачарованные. Не по-людски это как-то, по-свински. Может, думаю, предложить иностранному гостю сводить его на экскурсию? В Старый город, а? Я всех иностранцев люблю на пешеходные экскурсии водить... Хотя, если вдуматься, куда я его поведу? К Стене плача ему на хрен не надо, а в мечеть Аль-Аксу, которая там за пятьдесят метров, он еще и меня сам сводить может. Ладно, говорю, ребята, мне работать надо. Салам-ахлан. Стою и смотрю, как они уходят, держась за руки, как дети – правая экстремистка по кличке "Ни-шагу-назад" и школьный учитель из Газы, сын шейха и знаток иврита. Я рукой махнул и бутылку допил. Из горла. И домой пошел.
Потом мы с ним пару раз перезванивались, да как-то особой темы для разговоров не было. После того, как Хамас у них победил на выборах, он позвонил. Грустный такой. Мне теперь, говорит, наверное, нельзя будет Лейлу навещать. Ну, что же я могу поделать, говорю, у меня в правительстве знакомых нет, чтобы тебя на нашу сторону пропускали. Да нет, говорит, меня с этой стороны пускать не будут… да ладно.
Я к Еве-Лейле тогда пошел, спрашиваю: слушай, а ежели он, это… ежели он фатховец или еще какой черт, то, может, еще гробанет кого-нибудь по пути сюда или отсюда, а? Ты же окажешься виноватой, он ведь к тебе ездит. Да нет, говорит, я, перед тем, как с ним встретиться, позвонила в службу безопасности, спросила – можно мне с ним это самое… или как? Они проверили, перезвонили, говорят: с этим – можно. Ага, говорю, вот оно как, значит...
Ежели б я в России перед тем, как встречаться со своими подругами, названивал в КГБ на предмет установления их личностей, то давно приобрел бы устойчивую репутацию стукача. Где же страсть, говорю? Что это такое – всё по рассчету, всё по разрешению? Так это – в России, говорит она поучающе, тут – совсем другое дело, тут демократия. Ты – полярный медведь, ты совсем ребенок, ты ничего не понимаешь. И ласково дернула меня за бороду.
Я только махнул рукой, - и немедленно выпил.
За два дня до того, как их боевики украли Гилада Шалита, он позвонил еще раз. Своей временной жене позвонил, не мне. А она тогда уезжала в свою родную Австрию навестить папу с мамой, и мобильник у нее почему-то не работал. Он оставил у нее на телефоне сообщение, чтобы срочно ему перезвонила; она и перезвонила – спустя неделю. Уже вовсю стреляли по обе стороны границы. Потом выяснилось, что его клан смутно знал о предстоящем, без имен и дат, но всё же знал: слухами земля полнится. И долго сидели бородатые старцы, трясли чалмами и спорили – предупреждать ту сторону или нет. Потом решили всё же – предупредить, но так, чтобы шито-крыто. Во избежание. Да и неизвестно ведь - что, когда и с кем конкретно. Учитель, как самый младший, несемейный и бездетный, взял это дело на себя – не нашел ничего лучше, как позвонить Лейле. Хотел ее просить, чтобы сообщила куда надо. Но ее как раз и не оказалось на месте. А потом – уже поздно было.
Вот дней пять назад, вечером, сижу я дома, в телевизор любуюсь на этот Содом. И пиво пью, хоть врачи и не рекомендуют. Уже год мы с Ахмедом не разговаривали. Вдруг – раз! Позвонил он с мобильника, слегка задыхаясь, и говорит: я сейчас связываюсь со всеми израильтянами, у кого мой номер есть, у меня просьба стереть его, и не звонить ко мне больше, не сердитесь, пожалуйста. Я говорю - чего это я сердиться должен, я всё понимаю. Может, другие и будут сердиться, а я вовсе не сержусь, ты что. Нет, говорит, ты еще не всё понимаешь, - они сейчас отслеживают тех, кто с вашими по телефону и по электронной переписке общался. Людей, как скот режут, с детьми, ты понимаешь? Понимаю, говорю. Взорвали, он говорит (а я в телевизор пялюсь), все интернет-кафе, и все бассейны закрыли. Просто воду из них выпустили, и всё. Говорят, что бассейнам, дискотекам, интернет-кафе и другим увеселительным заведениям в Газе не место. Тлетворная пропаганда сладкой жизни, - говорю? - и пиво отхлебываю. – Да, отвечает он. Так вы ж сами их себе на голову выбрали, чего уж теперь… Мы, говорит, их не выбирали. Кто это - вы? – спрашиваю. Пиво меня делает рассудительным, хотя потом и живот болит. – Наш клан их не выбирал, кричит он, и в голосе нотки появляются слегка истерические.
Я, конечно, не стал спрашивать, за кого их клан на выборах голосовал, такие вещи в приватном общении одряхлевшего Давида с возмужавшим Голиафом немыслимы. Пробурчал, что сочувствую – что я еще мог сказать. Каюсь – подумал еще из Шекспира: чума на оба ваши дома, - но вслух не произнес, разумеется. Обещал, что номер его из мобильника сотру, пусть не беспокоится. Ну, и попрощались. Удачи, говорю, желаю вам выжить, - и он побежал другим звонить. А я спать пошел. Меня после пива всегда в сон тянет.
Вот сижу я сегодня на работе, пальцами по бутылке барабаню задумчиво. Какая уж тут работа, если все сотрудники к телевизору, радиоприемникам и к сводкам новостей в интернете прилипли и не слазят. Вот передали, что еще две ракеты на Сдерот упали. Типа – вызываем огонь на себя. Они. Тогда дверь в кабинет я закрыл, а бутылку – открыл. Откупорил. Налил в пластиковый стаканчик, к губам поднес, выдохнул… За дверью, где-то в коридоре, послышался мне вскрик. Легкий такой, как птичка чирикнула. Птица счастья завтрашнего дня – была такая песня во времена моей студенческой юности. Я прислушался – всё тихо - и выпил.
Дверь распахнулась, вошла Ева, которая Лейла. Качается слегка. Выпить хочешь, спрашиваю севшим голосом. Мы с ней когда-то не хило вместе на работе поддавали, лет десять назад она даже как-то у меня под столом валялась, пьяная в сосиску, как на Празднике пива в этом… Дюссельдорфе? Мюнхене?
Она стоит передо мной, смотрит безумными глазами. А я сижу. Я, говорит, сейчас все же позвонила мужу, не выдержала. Ай-ай-ай, говорю я, так ведь он же просил, чтобы его не засвечивали, ты что же делаешь? Ай-яй-яй, - и пальцем вожу из стороны в сторону, и глазами слежу за ним. Потому что глаза уже не фокусируются.
...А трубку взял его дед, говорит она, а сама следит за моим пальцем. Он сказал, что его забрали вчера вечером и увезли на джипе, а сегодня привезли его голову и кинули во двор. Сейчас ее хоронят… Он мне тоже сказал – больше не звонить, что он телефон сейчас выкинет.
Я встал и молчу. Нужно что-то сказать, а у меня в башке чепуха одна крутится, из Хаггарда: "...окруженный тысячами сторожевых костров, он казался опоясанным огромным огненным кольцом". Что, говорю, дед тоже иврит знает? Нет, говорит, мы на английском общались… Они, наверное, сейчас будут пытаться в Египет пробраться, но это я так только думаю, он мне этого не сказал.
Я сел и молчу. Она всхлипнула, повернулась и ушла. А я бутылку допил. Сижу и ни о чем не думаю. За окно щурусь, ветер лапы гималайской сосны на солнце качает. Синее на голубом. Красиво.
Звонок раздался. Я трубку снял. - Ахмед, говорю? – А это Софа была. – Какой Ахмед, говорит, совсем сдурел? Не забудь на обратном пути зайти в садик, договориться на следующий год за малыша. – Не забуду. – Чего ты такой..? – спрашивает. – Ничего, - отвечаю я с преувеличенной артикуляцией, - какой - такой? – Такой, - говорит, - странный... Всё нормально?
-Да, - говорю. - Всё обычно.
читать дальшеУ меня был слегка знакомый человек в Газе - так только, всего один раз я его живьём и видел. Вполне вменяемый парень. С ним когда-то крутила амур по переписке одна моя сотрудница, родом из Австрии, из того городка, откуда, по слухам, Эйхман родом. Даже, говорит, они, наверное, с Эйхманом какие-то родственники, правда – дальние; там, говорит она, в этом городке, вообще почти все – родственники. Ну, это, конечно, вовсе ей не в упрек, какое это имеет значение, она баба хорошая. Вот – крутила Ева с Ахмедом виртуальную любовь, потом он к ней приехал повидаться, и случилась у них любовь настоящая. Ну, красавец парень, слов нет; и вообще четыре языка знает, и учителем в школе работает: преподает английский и иврит. Так как он – ученик Пророка и в быту поступает так, как ему, ученику, поступать положено, то написал он, сидя у Евы дома, такое формальное письмо, не адресованное никому конкретно – типа, беру женщину из рода царя Давида себе временной женой. Есть такой статус – жена для наслаждений.
И стала Ева - Лейлой.
Она такая счастливая была, даже в статусе временной жены счастливая, что потащила своего временного супруга к нам на работу – со мной знакомить. Он мне понравился; мне только не очень понравилось, что наша Ева имеет статус временной жены; но я же не буду спорить с шариатом. Ладно, раз тебе так хорошо, то пусть оно так и будет. Ахмед, говорю, выпить хочешь? У меня условный рефлекс на те случаи, когда нужно поздравлять людей по поводу семейных праздников. Я уже из стола бутылку достал и зубами пробку вывинтил, и стою, как дурак: забыл, что капля вина убивает душу. Ну, и выпил сам. А он закурил. А я еще выпил и закурил тоже. И смотрим друг на друга, вежливо ладошками сигаретный дым разгоняя. О политике мы с ним, ясен перец, не говорили - западло. Если о политике с человеком не говорить, то очень даже можно с ним общаться спокойно и вдумчиво. Садитесь, говорю. Все сели. Муса, говорит он, ты тоже запиши номер моего телефона, мало ли что. Я записал. Стою я, значит, в затруднении: нужно разговор поддерживать. Я так не могу – сам пьешь, а никто не пьет, и тебе только в рот смотрят, как зачарованные. Не по-людски это как-то, по-свински. Может, думаю, предложить иностранному гостю сводить его на экскурсию? В Старый город, а? Я всех иностранцев люблю на пешеходные экскурсии водить... Хотя, если вдуматься, куда я его поведу? К Стене плача ему на хрен не надо, а в мечеть Аль-Аксу, которая там за пятьдесят метров, он еще и меня сам сводить может. Ладно, говорю, ребята, мне работать надо. Салам-ахлан. Стою и смотрю, как они уходят, держась за руки, как дети – правая экстремистка по кличке "Ни-шагу-назад" и школьный учитель из Газы, сын шейха и знаток иврита. Я рукой махнул и бутылку допил. Из горла. И домой пошел.
Потом мы с ним пару раз перезванивались, да как-то особой темы для разговоров не было. После того, как Хамас у них победил на выборах, он позвонил. Грустный такой. Мне теперь, говорит, наверное, нельзя будет Лейлу навещать. Ну, что же я могу поделать, говорю, у меня в правительстве знакомых нет, чтобы тебя на нашу сторону пропускали. Да нет, говорит, меня с этой стороны пускать не будут… да ладно.
Я к Еве-Лейле тогда пошел, спрашиваю: слушай, а ежели он, это… ежели он фатховец или еще какой черт, то, может, еще гробанет кого-нибудь по пути сюда или отсюда, а? Ты же окажешься виноватой, он ведь к тебе ездит. Да нет, говорит, я, перед тем, как с ним встретиться, позвонила в службу безопасности, спросила – можно мне с ним это самое… или как? Они проверили, перезвонили, говорят: с этим – можно. Ага, говорю, вот оно как, значит...
Ежели б я в России перед тем, как встречаться со своими подругами, названивал в КГБ на предмет установления их личностей, то давно приобрел бы устойчивую репутацию стукача. Где же страсть, говорю? Что это такое – всё по рассчету, всё по разрешению? Так это – в России, говорит она поучающе, тут – совсем другое дело, тут демократия. Ты – полярный медведь, ты совсем ребенок, ты ничего не понимаешь. И ласково дернула меня за бороду.
Я только махнул рукой, - и немедленно выпил.
За два дня до того, как их боевики украли Гилада Шалита, он позвонил еще раз. Своей временной жене позвонил, не мне. А она тогда уезжала в свою родную Австрию навестить папу с мамой, и мобильник у нее почему-то не работал. Он оставил у нее на телефоне сообщение, чтобы срочно ему перезвонила; она и перезвонила – спустя неделю. Уже вовсю стреляли по обе стороны границы. Потом выяснилось, что его клан смутно знал о предстоящем, без имен и дат, но всё же знал: слухами земля полнится. И долго сидели бородатые старцы, трясли чалмами и спорили – предупреждать ту сторону или нет. Потом решили всё же – предупредить, но так, чтобы шито-крыто. Во избежание. Да и неизвестно ведь - что, когда и с кем конкретно. Учитель, как самый младший, несемейный и бездетный, взял это дело на себя – не нашел ничего лучше, как позвонить Лейле. Хотел ее просить, чтобы сообщила куда надо. Но ее как раз и не оказалось на месте. А потом – уже поздно было.
Вот дней пять назад, вечером, сижу я дома, в телевизор любуюсь на этот Содом. И пиво пью, хоть врачи и не рекомендуют. Уже год мы с Ахмедом не разговаривали. Вдруг – раз! Позвонил он с мобильника, слегка задыхаясь, и говорит: я сейчас связываюсь со всеми израильтянами, у кого мой номер есть, у меня просьба стереть его, и не звонить ко мне больше, не сердитесь, пожалуйста. Я говорю - чего это я сердиться должен, я всё понимаю. Может, другие и будут сердиться, а я вовсе не сержусь, ты что. Нет, говорит, ты еще не всё понимаешь, - они сейчас отслеживают тех, кто с вашими по телефону и по электронной переписке общался. Людей, как скот режут, с детьми, ты понимаешь? Понимаю, говорю. Взорвали, он говорит (а я в телевизор пялюсь), все интернет-кафе, и все бассейны закрыли. Просто воду из них выпустили, и всё. Говорят, что бассейнам, дискотекам, интернет-кафе и другим увеселительным заведениям в Газе не место. Тлетворная пропаганда сладкой жизни, - говорю? - и пиво отхлебываю. – Да, отвечает он. Так вы ж сами их себе на голову выбрали, чего уж теперь… Мы, говорит, их не выбирали. Кто это - вы? – спрашиваю. Пиво меня делает рассудительным, хотя потом и живот болит. – Наш клан их не выбирал, кричит он, и в голосе нотки появляются слегка истерические.
Я, конечно, не стал спрашивать, за кого их клан на выборах голосовал, такие вещи в приватном общении одряхлевшего Давида с возмужавшим Голиафом немыслимы. Пробурчал, что сочувствую – что я еще мог сказать. Каюсь – подумал еще из Шекспира: чума на оба ваши дома, - но вслух не произнес, разумеется. Обещал, что номер его из мобильника сотру, пусть не беспокоится. Ну, и попрощались. Удачи, говорю, желаю вам выжить, - и он побежал другим звонить. А я спать пошел. Меня после пива всегда в сон тянет.
Вот сижу я сегодня на работе, пальцами по бутылке барабаню задумчиво. Какая уж тут работа, если все сотрудники к телевизору, радиоприемникам и к сводкам новостей в интернете прилипли и не слазят. Вот передали, что еще две ракеты на Сдерот упали. Типа – вызываем огонь на себя. Они. Тогда дверь в кабинет я закрыл, а бутылку – открыл. Откупорил. Налил в пластиковый стаканчик, к губам поднес, выдохнул… За дверью, где-то в коридоре, послышался мне вскрик. Легкий такой, как птичка чирикнула. Птица счастья завтрашнего дня – была такая песня во времена моей студенческой юности. Я прислушался – всё тихо - и выпил.
Дверь распахнулась, вошла Ева, которая Лейла. Качается слегка. Выпить хочешь, спрашиваю севшим голосом. Мы с ней когда-то не хило вместе на работе поддавали, лет десять назад она даже как-то у меня под столом валялась, пьяная в сосиску, как на Празднике пива в этом… Дюссельдорфе? Мюнхене?
Она стоит передо мной, смотрит безумными глазами. А я сижу. Я, говорит, сейчас все же позвонила мужу, не выдержала. Ай-ай-ай, говорю я, так ведь он же просил, чтобы его не засвечивали, ты что же делаешь? Ай-яй-яй, - и пальцем вожу из стороны в сторону, и глазами слежу за ним. Потому что глаза уже не фокусируются.
...А трубку взял его дед, говорит она, а сама следит за моим пальцем. Он сказал, что его забрали вчера вечером и увезли на джипе, а сегодня привезли его голову и кинули во двор. Сейчас ее хоронят… Он мне тоже сказал – больше не звонить, что он телефон сейчас выкинет.
Я встал и молчу. Нужно что-то сказать, а у меня в башке чепуха одна крутится, из Хаггарда: "...окруженный тысячами сторожевых костров, он казался опоясанным огромным огненным кольцом". Что, говорю, дед тоже иврит знает? Нет, говорит, мы на английском общались… Они, наверное, сейчас будут пытаться в Египет пробраться, но это я так только думаю, он мне этого не сказал.
Я сел и молчу. Она всхлипнула, повернулась и ушла. А я бутылку допил. Сижу и ни о чем не думаю. За окно щурусь, ветер лапы гималайской сосны на солнце качает. Синее на голубом. Красиво.
Звонок раздался. Я трубку снял. - Ахмед, говорю? – А это Софа была. – Какой Ахмед, говорит, совсем сдурел? Не забудь на обратном пути зайти в садик, договориться на следующий год за малыша. – Не забуду. – Чего ты такой..? – спрашивает. – Ничего, - отвечаю я с преувеличенной артикуляцией, - какой - такой? – Такой, - говорит, - странный... Всё нормально?
-Да, - говорю. - Всё обычно.
-
-
21.06.2007 в 15:09-
-
21.06.2007 в 15:11-
-
21.06.2007 в 15:13Опять я натурализмом увлекся, имен не изменил...
-
-
21.06.2007 в 15:33-
-
21.06.2007 в 16:30Насилие порождает насилие. И так до бесконечности, пока либо не кончится запас пушечного мяса, либо не наступит всеобщая усталость.
Палестинцы всего лишь воспроизводят действия израильтян по отношению к ним. Общался с палестинцем - враг. А врагов в военное время не жалеют.
Помнится Тамуз в "Визите к минотавру" об этом хорошо написал.
-
-
21.06.2007 в 16:32Zatv - вы пустобрех...
-
-
21.06.2007 в 16:44Да не о бассейнах и прочем идет речь. Внимательно почитайте мой пост.
И вспомните почему солдаты отказываются служить на пропускных пунктах.
-
-
21.06.2007 в 17:00А на пропускных пунктах служба не сахар, ктож спорит.
Ну и почему по вашему солдаты отказываются служить на КПП?
-
-
21.06.2007 в 18:07Я не собирался вступать в дискуссию.
Просто, хотел донести мысль - в том, что происходит в Газе косвенно, а возможно и прямо виноваты израильтяне.
Особенность современной политики, по-моему, заключается в том, что мало кто думает о последствиях. А уж жизни человеческие вообще, похоже, никто во внимание не принимает.
-
-
21.06.2007 в 18:33Ну в скором времени об этом будут пестреть как обычно все газеты - в зверствах Хамас виноваты израильтяне. Никто и не сомневается.
Миш, это че такое, а????
-
-
21.06.2007 в 19:00Во-первых, не в зверствах Хамас, а в том, что такое вообще стало возможно.
А, во-вторых, существуют некие правила ведения дискусии или обмена мнениями, которые подразумевают, прежде всего, не искажение точки зрения собеседника и уважительное отношение к нему.
Я хотел бы, чтобы вы это учли.
P.S. Если есть желание, я могу вам приватно, через u-mail объяснить свою точку зрения, если, конечно, вы будете придерживаться п. 2
-
-
21.06.2007 в 19:21Я ничего не искажала, вы написали то, что написали.
Ваша точка зраения мне понятна и вызывает у меня те смайлики, которые стоят в предыдущем посте.
Пожалуйста, не пишите мне на u-mail.
-
-
21.06.2007 в 20:29Комментарии простого россиянина по результатам прочитанного.
1. Ваш человек в Газе, судя по рассказу, алкоголик. Подруга его Фатима-Хава (опять же из рассказа) валялась пьяной под столом еще десять лет назад. Если женщина 10 лет квасит да еще на жаре (в Израиле), она вероятно не очень свежа и привлекательна к тому же наверно уже не слишком молода. Так, что рассказ израильского алкоголика в пересказе другого израильтянина мужского рода и еще в пересказе некоей женщины на ангажированном форуме по имени Лерка, да еще о зверствах арабов, доверия, мягко говоря, не вызывает. Доказательная база не сильнее, чем обвинения царя Ирода в избиении младенцев.
2. Израильтяне сами выбрали себе такую жизнь, придя 60 лет назад с войной на чужую землю. Я не оправдываю арабов, но это их земля. И они сами решают по каким правилам им жить. А Израиль в свое время сделал немало, что бы оставить межарабские отношения на уровне родоплеменных.
Занавес! :-)))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
-
-
21.06.2007 в 21:54Либертарный Дракон, все это ужасно. Ужасно!
-
-
21.06.2007 в 22:08-
-
21.06.2007 в 22:24-
-
21.06.2007 в 22:31Вообще же - я обычно пишу то, что видел собственными глазами. У того человека с форума, о котором пишет Лера, информация о зверствах арабов и ситуация, описанная здесь, в рассказах, доверия не вызывают, но тут уж я ничего поделать не могу. Могу только сказать, что живу в стране, где бывают еще и не такие ситуации; касательно зверств я мог бы написать немало, потому что воочию был свидетелем многого, в частности - трижды сам попадал в теракты: в автобусе, в кафе и на рынке. Только мне не хочется писать о зверствах. О зверствах как таковых пусть пишут пропагандисты и газетчики. Мне гораздо интереснее думать о человеческой реакции на происходящее в экстремальной ситуации.
Zatv, я живу в стране, которой очень многие отказывают в праве на существование. Я не хочу размазывать манную кашу по чистому столу, и просто скажу, что имею желание, чтобы страна эта существовала еще долго (желательно - вечно, что, конечно, исключено по законам физики). Здесь мой дом. Здесь родились моя дочка и внук. Лидерам государств и рядовым гражданам, желающим видеть ее, его и меня в гробу или, по крайности, намеревающимся при удачном раскладе вышвырнуть мою семью из собственного дома, я буду сопротивляться по мере моих слабых сил.
Я без малого 20 лет живу здесь и, смею полагать, неплохо понимаю, что происходит. Также я думаю, что люди, здесь не живущие, не очень хорошо себе представляют происходящее, и это естественно.
Когда я писал пост, то меньше всего хотел устраивать в комментариях политические дискуссии. Уже полтора десятка лет я не занимаюсь политикой. Меня от нее тошнит. Меня интересует не политика, а человек. Споры же на тему "кто прав, кто виноват" заведомо бессмысленны. Я полагаю, что по-своему правы все. При этом я думаю, что отстоять собственную правоту - значит обеспечить себе жизнь, а поступиться ею ради правоты чужой - означает гибель.
-
-
21.06.2007 в 23:45Я очень хорошо представляю, что происходит в Израиле и не только «снаружи», и
специально в первом посте привел ссылку на Беньямина Таммуза. В его замечательном романе «Визит к минотавру» взаимоотношение евреев и арабов исследуется с двадцатых годов.
Израиль «виноват» в том, что изначально делает ставку на насилие. Одна последняя ливанская война чего стоит. А это в ответ может рождать только насилие.
На место каждого уничтоженного с вертолета ракетой лидера боевиков встанет десяток новых. Это неизбежно, и понимание, что данный путь ведет в тупик приходит только, когда количество жертв с той и другой стороны переходит «в качество» нового уровня. (Россия учится извлекать аналогичные уроки в Чечне. Посмотрите, чем там все закончилось).
Можно задать резонный вопрос – надо терпеть, когда тебя убивают и взрывают?
Нет. Но мудрость правителя заключается не в ликвидации последствий (да еще таким образом, что это порождает большие по масштабу последствия), а в недопущении самого события.
Люди рождаются не с целью убивать себе подобных. И надо бороться с причинами, заставляющими их это делать.
В противном случае, остается только путь нагромождения все более мощных и мощных служб безопасности. Что неизбежно приводит к полицейскому государству.
Примаков был, наверное, наихудшим премьером, но его мнению по восточным проблемам я доверяю безоговорочно. И он как-то совсем мимоходом обмолвился в одном интервью, что третья мировая начнется именно на Востоке. И катализатором ее будет Израиль.
Я уважаю ваше желание защищать всеми способами свою землю и дом. Но, если это приводит к разрушению моего дома и уничтожению большей части человечества, то…
-
-
21.06.2007 в 23:57Арабы - идите на х-й
-
-
21.06.2007 в 23:58Миша, оказывается мы должны считаться с тем, что кому то кажется, что если не уничтожат нас, то уничтожат его. И поэээтому пускай уничтожают нас. Блин, Миш, только уважая тебя я больше ни слова не скажу этому .....
-
-
22.06.2007 в 00:14-
-
22.06.2007 в 00:28Небольшое замечание эмоциональной даме.
Именно благодаря Примакову Израиль прожил несколько лет в мире после первой ливанской войны.
По всей видимости, вы эмоциями компенсируете свое незнание политических реалий.
P.S. Мои посты обращены прежде всего к самому Дракону, как к человеку "трезво" мыслящему. И именно его мнение мне хочется услышать в первую очередь. И отнюдь не из-за праздного любопытства, а потому что эти проблемы меня волнуют тоже.
-
-
22.06.2007 в 00:38И еще - писатели, обычно, все чувствуют первыми - http://www.vz.ru/society/2007/6/14/87989.html.
Слишком уж статистика печальная - 1812, 1914, ....
-
-
22.06.2007 в 00:44А Абу-Мазен, с которым мы так усердно ведем диалог, в 60-х годах защитил в Москве диссертацию на тему тайных связей нацизма и сионизма, где главным выводом следовало утверждение, что Катастрофы не было, а если и была, то результаты ее сильно преувеличены. И научным руководителем его был г-н Примаков.
Я понимаю, что мое мнение вас не интересует, но это не значит, что я не буду высказываться :-)
-
-
22.06.2007 в 00:56Я мог бы вывесить здесь сканированные фотографии Хевронского погрома 1929-го года, их нигде еще не вывешивали и не публиковали, а у меня в архиве хранятся их негативы. Но я не думаю, что это нужно - нормальные люди и так все понимают, а зашоренным это смотреть бесполезно.
А по поводу Примакова - мне хватает его диких книг об агрессивности моей страны, и того, что он был научруком г-на Абу-Мазена, когда тот защищал в Москве диссертацию на тему связей сионистов и нацистов. По следам этого, при всем уважении к профессорским регалиям, мне хочется харкнуть в морду им обоим.
Я хотел бы писать в дневнике о том, о чем я хотел бы писать, и не вызывать таких горячих дискуссий, потому что дискуссию на эту тему, как я уже сказал, считаю ненужной, как разговор глухонемых.
Я не хочу больше спорить здесь на эту тему.
-
-
22.06.2007 в 01:06-
-
22.06.2007 в 01:12Более, чем согласен с этими словами. Мечтаю когда-нибудь произнести твоё первое предложение в этом отрывке...
Миша, хочу чтобы ты одну армянскую песню послушал. Даже переводить не буду, так поймёшь...
http://youtube.com/watch?v=c0BZ1hVVpzw
-
-
22.06.2007 в 01:13Ваша позиция вполне понятна. Спасибо.
Но, к сожалению, формула "на удар нужно отвечать только ударом" проблему не решает.
Это доказывает современная история и Израиля, и России.
Вся проблема в том, что никто не хочет думать о других путях снятия противостояния.
-
-
22.06.2007 в 01:36Я уже тиражирую ее среди знакомых с благодарной ссылкой на дар анархо-сионисту от потомственного дашнака. : )
Zatv, ну тогда давай на этой спокойной и вразумительной ноте и поставим последний аккорд.
Я рад, если эта страна тебе не безразлична.