(с)

[Либертарный Дракон]

Гумилев говорил Анне Андреевне:

-У нас писатели кончали тем, что начинали учить людей. Когда ты заметишь, что я начинаю учить, - отрави меня, пожалуйста.



* * *

Две формы обращения с литературнымит ценностями прошлого - оплевывание и облизывание: Достоевский, Фет, Блок...



* * *

В 30-х годах я несколько раз читала Ахматовой фрагменты из моих эссе. Между прочим она сказала:

-Очень точно о любви. Даже неприятно слушать.

Я гордилась оценкой.



* * *

Ахматова считала Пастернака удачником по природе и во всем - даже в неудачах. У Анны Андреевны был свой вариант эпизода (совсем непохожий), рассказанного Пастернаком в его автобиографии. Излагала она его так: четырехлетний Пастернак как-то проснулся ночью и заплакал, ему было страшно. В ночной рубашке, босиком он побежал в соседнюю комнату. Там его мать играла на рояле, а рядом в кресле сидел старик с бородой и плакал. На другой день мальчику объяснили, что старик - это Лев Толстой.

-Боренька знал, когда проснуться, - добавляла Анна Андреевна.



* * *

Когда доходит до беды, самая плохая семья удобнее самых лучших друзей. Друзья, получавшие от человека удовольствие, вдруг должны с ним маяться. Неприятный переход, требующий необязательных усилий с одной стороны и чувства вины с другой. Плохой же семье он и без того надоел. Так что все на месте.



* * *

"Главное - не теряйте отчаянья", - любил повторять Николай Николаевич Пунин.



* * *

Честертон настаивает на том, что главное, "чтобы человек, попросту сидящий в кресле, вдруг понял, что живет, и стал счастлив". "Все прекрасно по сравнению с небытием", - уверяет Честертон. Это красивая мысль. Она меня прельщает. Но есть в ней что-то от викторианской холености. Честертон умер в 1936 году. Он видел еще не все, но многое видел, у него брат погиб на войне четырнадцатого года. Он не понимал, что бывает существование, которое хуже небытия, которое от перехода в небытие удерживет только темный, дремучий инстинкт жизни.



* * *

...Перечитываю биографию. Ведущая мысль - индивидуализм, философский персонализм. Раскаленный протест против всего его ограничивающего, - откуда бы оно ни исходило, даже от Бога. Но суть в том, что это индивидуализм религиозного сознания, то есть заведомо обеспеченного ценностями и смыслами. И в мире ценностей оно ведет себя непринужденно.

А безверию - где ему найти аксеологическую непреложность? Для этого существуют, конечно, механизмы социальных правил или настойчивые творческие и эмоциональные побуждения. Но между ними и последней этической истиной всегда для нас остается зазор, в котором мучительно шевелится необязательность.

Comments

это откуда?.. Ты можешь не только автора и название указать, но и выходные данные скинуть?.. Ну, в смысле, даже не выходные данные, а как там... издательство, место издания, год издания и число страниц )

[Либертарный Дракон]

Это оттуда же, откуда и цитаты вот этих предыдущих записей:



http://www.diary.ru/~libdragon/?com...postid=25330306



http://www.diary.ru/~libdragon/?com...postid=25233614



Лидия Гинзбург, "Человек за письменным столом", изд-во "Советский писатель", Ленинградское отделение, 1989г.

(606 страниц).

[Elena Ant.]

Спасибо, Миша...=)

Спасибо огромное. Первая цитата пригодится мне для диплома - точно ) остальное - просто в копилку.

Еще у нее замечательные "Записки блокадного человека"...

[Либертарный Дракон]

Мелф, да. Я только что перечитывал и их тоже. Мне вообще кажется, что "Записки..." - самое лучшее психологическое эссе на эту тему из всего, что имеется. Я, по крайней мере, ничего лучшего не читал, хотя искал предостаточно.

Доброе утро, Михаил.

Я тоже лучше "Записок..." ничего не припомню - они слишком жестко и честно написаны. Ну, ее как-то обвиняли в том, что слишком умна для женщины...

[Либертарный Дракон]

Я помню, у нее были замечательные глаза - глубокие, с дымкой былого, какого-то запредельного опыта, острые, тихо-смиренные и одновременно чуть насмешливые.



Доброе утро. : )