воскресенье, 16 января 2011
Когда мне было лет десять, папа отвел меня на фильм "Туманность Андромеды". Это было до того, как я прочел книгу. Я был совершенно поражен железной звездой, электрическими медузами и идеей Великого кольца, по которому миллионы лет шли закодированные сообщения от галактики к галактике. Это хорошо, что я посмотрел фильм, потому что сразу после него кинулся читать роман. Даже самые неудачные фильмы - хорошо, что я их смотрел, потому что они обычно являлись стимулом прочитать книжку, по которой фильм был поставлен. Обычно книжки были лучше экранизации.
читать дальшеРассуждения героев на экране о глобальных проблемах человечества, произносимые с самым серьезным видом и замогильными голосами, как-то проходили мимо моего сознания, и при чтении я их тоже всегда пропускал, и все время возвращался к двум-трем эпизодам, поразившим мое воображение - к пленению звездолета притяжением гигантской планеты и к танцу на экране голой красной девицы из системы Эпсилон Тукана. Сперва я не понимал, с чего эпсилонтуканцы должны танцевать голыми, и вообще с чего они должны танцевать, отправляя за миллиард парсеков наиважнейшее сообщение братьям по разуму. Когда мне исполнилось лет двенадцать, мне уже понравилось, что они танцевали голыми. К сожалению, ни в фильме, ни в книге никаких подробностей в этом отношении не приводилось. Земляне пялились на послание безо всяких эротических переживаний, чего нельзя было сказать обо мне. У меня вообще, если хотите знать, две книжки, два эпизода вызывали эротические переживания в том возрасте: танец голой инопланетянки у Ефремова и еще сцена соблазнения Гуинплена герцогиней в ее спальне. Последнее настолько поразило меня, что я устроил у себя дома избу-читальню и зазывал одноклассников читать Гюго, обещая им потрясную сексуальную сцену из этого толстого романа. Мои одноклассники, такие же половозрелые лоботрясы, тяготившиеся своей невинностью, приходили ко мне домой и старательно читали Гюго часами, добираясь до сокровенного эпизода. Читать приходили даже девочки - отличницы и двоечницы. Это были еще те времена, и польза от такого чтения, по крайней мере, была налицо: мы знакомились с шедеврами мировой литературы - неважно, что служило стимулом. А стимул, надо сказать, был мощный. Точно таким же образом мы изучили все альбомы по искусству, находившиеся в библиотеке моих родителей - и вы сами понимаете, что мы в них искали. Важен результат: к формальному совершеннолетию весь наш класс был вполне подкован не только в литературе, но и в классической живописи, и в скульптуре.
Когда, уже взрослым, я приезжал в гости к родителям, мы встречались с одноклассниками. Среди давнивших посетительниц моей домашней избы-читальни были две девочки, одна из которых впоследствии стала профессором структуральной лингвистики, а вторая - кладовщицей винного магазина. Сидя за бутылкой, мы вспоминали наши книжные вечера, когда из звуков в квартире слышен был только шелест переворачиваемых страниц. Все искали в них одно и то же. Галка-профессорша, без закуски хлопнув третью рюмку, призналась в том, что, читая у меня дома соответствующий эпизод у Ефремова, ее в детстве больше всего интересовал вопрос - тряслись ли груди во время танца у голой краснокожей эпсилонтуканки. Вот, - взволнованно говорила она, - с той звезды послали видеоролик, который шел до Земли хрен знает сколько тысяч лет ("все, кого мы видим на экране, - раздался суровый голос Дар Ветра, - давно уже мертвы"), и они танцуют голыми, и лучшие светила научного мира нашей планеты взирают на этот танец и ломают голову над тем, какой глубокий смысл вложен в него, такой торжественный, понимаете, момент, контакт двух разумов, - а у меня в голове одно: вот она танцует звездный танец, и у нее прыгают груди. Вот чушь-то, а? - Ничего не чушь, - сказала Валька-кладовщица,- а я всегда думала, было ли надето белье под ночной рубашкой у Гуинпленовой герцогини, когда она его соблазняла; я работаю с работягами и алкоголиками, и иногда, под настроение, цитирую Гюго целыми страницами, и наши работяги меня страшно за это уважают, спасибо тебе, Миша. И профессорша с кладовщицей стали спорить, было ли надето белье под пеньюаром герцогини и тряслись ли груди у звездной инопланетянки, - оказалось, они помнят дословно целые главы обоих романов, - я лишь головой вертел. Что касается меня, - сказал я, когда аргументы бывших одноклассниц иссякли и они замолчали, - меня всегда интересовал вопрос, как астронавты эры коммунистсического будущего, экипажи "Тантры" и "Паруса" обходились без секса. Космические экспедиции длились десятилетиями, юные звезолетчики отправлялись в полет в возрасте двадцати лет, а возвращались, когда им было пора на пенсию - и ведь ни в одном глазу! Весь свой полет они, судя по Ефремову, только и делали, что рассуждали друг с другом о преимуществах нового общественного строя, который представляли, и еще в редкие часы досуга немного занимались прикладной кибернетикой. - А ты точно уверен, что у них не было секса? - озадаченно спросила профессорша. - На все сто! - отвечал я. - Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать, как они там, эти Эрг Ноор и влюбленная в него Низа Крит друг с другом общались. Разве любовники так разговаривают друг с другом? Так разговаривают сослуживцы на темы функционирования профкома. - Вот ужас-то! - воскликнули хором мои бывшие одноклассницы. - Семьдесят лет лететь от звезды к звезде и рассуждать о прикладной кибернетике... - Теперь, сказала Галка, я буду думать уже не о человеке, который смеется, а об этом...
И прошло несколько лет, и я уже совершенно забыл наш разговор - в конце концов, какое мне дело, как танцевала голая инопланетянка и носила ли трусики под ночнушкой мерзкая герцогиня - как сегодня я получил письмо из российской Академии наук. Сперва я решил, что тут ошибка, но потом узнал фамилию и инициалы нашей Галки, только подпись была уже не профессорская, а членкоровская. В письме была одна только строчка: "Знаю! Они брали в полет резиновые куклы!!!" Минут пять я осмысливал послание, отправленное мне на официальном сканированном бланке за тридевять земель. - Горе академии наук, чьи членкоры... - бормотал я, протирая глаза, - горе побежденным...
@темы:
психические заметки
-
-
16.01.2011 в 15:56Прелесть какая!
Но надо же - люди столько лет мучились этими вопросами
-
-
16.01.2011 в 15:59-
-
16.01.2011 в 16:18-
-
16.01.2011 в 17:46Но, выбирая между Полднем и Туманностью, выбрала Полдень.
Лень лезть на антрессоли за дневниками 7-го класса, потому цитирования не будет.
Попробую высказать суть тех детских записей.
У Ефремова все пафосно, "круглые, широко раздвинутые груди, широкие бедра..."....
А у Стругацких - всякие, веснушчатые, разнонаправленные, безидеологичные.
Просто человечные....
И еще тогда, в 60-тидесятые, я высказалась так:
"Фантастику пишут многие.
И даже очень неплохо.
Ефремов, Беляев, Гансовский...
И зарубежных много.....
Но есть такие писатели,
С которыми не сравнятся
Ни Лем, ни Кларк, ни Каттнер...
Фамилия их - Стругацкие.
Их "Обитаемый остров",
Их "Хищные вещи века",
Ну кто не любит, скажи-ка мне,
Такого найди человека."
-
-
16.01.2011 в 18:47Вот здесь:
"Скоро я понял, что одна половина толпы расставалась с другой половиной. Это было что-то вроде тотальной мобилизации. Из речей и разговоров мне стало ясно, что мужчины отправлялись в космос – кто на Венеру, кто на Марс, а некоторые, с совсем уже отрешенными лицами, собирались к другим звездам и даже в центр Галактики. Женщины оставались их ждать. Многие занимали очередь в огромное уродливое здание, которое одни называли Пантеоном, а другие – Рефрижератором. Я подумал, что поспел вовремя. Опоздай я на час, и в городе остались бы только замороженные на тысячи лет женщины.
С каждой минутой мне становилось все скучнее и скучнее. Рядом со мной юноша в голубом комбинезоне прощался с девушкой в розовом платье. Девушка монотонно говорила: «Я хотела бы стать астральной пылью, я бы космическим облаком обняла твой корабль...» Юноша внимал. Потом над толпой грянули сводные оркестры, нервы мои не выдержали, я прыгнул в седло и дал газу."
-
-
16.01.2011 в 18:51АБС Ефремова очень уважали,
Ага.
Их Понедельник - полностью уважение Ефремову
-
-
16.01.2011 в 19:01Во-первых, братья действительно его уважали, прекрасно видя при этом все недостатки его творчества, во-вторых - просто по-человечески были ему благодарны. В пятидесятых годах их начали печатать именно с его подачи. Такие вещи дорогого стоят.
-
-
17.01.2011 в 16:42Oчень хороший пост, прямо глоток свежего воздуха в дождливое промозглое утро понедельника, в которое к тому же две трети трудящихся нашей славной страны счастливо дрыхнут под своими тёплыми одеялами, оттого делая это самое утро ещё более невыносимым. Спасибо!
Нужно посмотреть "Туманность", а то я только книгу в детстве читал.