читать дальшеКогда я перешел в восьмой класс, родители, по совету классной руководительницы Александры Алексеевны, которую я боялся и ненавидел всем сердцем (впрочем, это другая история) взяли мне репетитора Фаину Павловну. Фаина Павловна была заслуженной учительницей РСФСР и обладательницей чудовищно громкого голоса. Я учился у нее математике, ибо в классе по математике был отстающим. Точнее, я вообще ничего в математике не понимал (и до сих пор не понимаю). Дважды в неделю я приходил к Фаине Павловне домой, и там урока математики уже дожидалась Рита, девочка из такой же как у меня интеллигентной семьи, и тоже отстающая. Если бы она не была отстающей, то с чего бы ей ходить к Фаине Павловне, верно? Сперва мы пили чай с бубликами на кухне, потом садились за стол в гостиной, и начинался урок. Мы с Ритой сидели друг напротив друга, а Фаина Павловна - сбоку. Мы учились и ничего не понимали. Рита мне ужасно нравилась. Были моменты, когда она, чуточку, так мило прикартавливая, отвечала на вопросы нашей учительницы, - несла в ответ сущую ахинею, сказать по правде, - что я чувствовал, что она нравится мне даже больше Наташки, в которую я был безответно влюблен с третьего класса. Рита была страшно милая и все время краснела - то ли от осознания собственной математической глупости, то ли потому, что чувствовала, что она мне небезразлична. Отношения наши развивались стремительно - уже к зимним каникулам я осмеливался, сидя на стуле, поднимать вытянутые ноги и гладить ими Риту, сидевшую за столом напротив. То есть Ритины ноги, я хочу сказать. Фаина Павловна страшно злилась, потому что, сидя с другой стороны стола, она не понимала, что происходит, но инстинктивно ощущала, что до математики нам с Ритой в эти моменты не было уже решительно никакого дела, и на задаваемые по ходу урока вопросы мы не отвечали. Мы вообще их не слышали.
В самый последний учебный день, когда мы закончили последний урок математики для отстающих, Рита решилась. Мы вышли в прихожую, сняли домашние тапки и стали надевать уличную обувь. Фаина Павловна вышла за нами, чтобы проводить. Она поглаживала нас по рукам, плечам и по головам, куда придется, и растроганно приговаривала командирским голосом: "ах вы мои дорогие двоечники..." Я нагнулся, чтобы взять портфель, и Рита сказала:
- Миша, проводи меня до дома...
Она сказала это очень тихо, но мы с Фаиной Павловной услышали. Я был влюблен в Риту, но рядом была Фаина Павловна. Я мгновенно взмок, я покрылся испариной. И я поступил так: я противно загоготал и сказал громко- вот щё, делать мне нечево, што я дурак, што ли? И довольно гордо покосился при этом на Фаину Павловну, как бы призывая ее в свидетели. И если Ритину реакцию я еще мог с грехом пополам предугадать (она схватила свой портфель и выбежала из квартиры, стукнув дверью и не прощаясь), то реакция Фаины Павловны меня ошеломила. Заслуженный учитель РСФСР с перманентно оглушительным командным голосом, она сдвинула очки на лоб и сказала мне очень тихо:
- Миша, я думала, что ты просто дурак, но ты еще и идиот.
Последнее слово она выделила каким-то специальным, неуловимо педагогическим тоном.
Вы знаете, это произошло день в день ровно тридцать три года назад, но я до сих пор помню тот майский вечер очень ярко, можно сказать - шизофренически отточенно, во всех его теплых весенних оттенках, в тончайших нюансах запахов и красок. Вечер этот всегда со мной.
@темы:
психические заметки
-
-
25.05.2010 в 19:40-
-
25.05.2010 в 23:22-
-
26.05.2010 в 00:55-
-
26.05.2010 в 07:30Но ничего, впоследствии я обессмертил имя моей Прекрасной Дамы, написав на первом курсе института многосерийную приключенческую повесть с невнятным сюжетом. Рита играла в ней главную роль, о чем, к сожалению, не узнала, потому что с того злополучного вечера мы так больше никогда и не виделись.
Иллюстрации к повести делал мой однокурсник, впоследствии ставший членом Союза художников. Он сохранил машинописную копию и даже, говорят, принес ее с собой в прошлом году на встречу бывших выпускников, посвященную 25-летию окончания института - но меня, к сожалению, там не было.