Закончил "Парфюмера" Патрика Зюскинда. Почти ничего более талантливого в современной художественной литературе, и ничего более страшного в литературе вообще я не читал. Думаю, что такая книга могла родиться только в Западной Европе, причем лишь и именно в условиях развития пост-христианской культуры
(или, скажем, в условиях пост-культуры вообще). Я совершенно не вижу возможностей появления такого произведения искусства ни в рамках той литературы, которую традиционно именуют иудео-христианской, включая разнообразные стили модерн, ни в литературе ислама или стран Дальнего Востока.
Автор, безусловно, гениален. Книга - безусловно, чудовищна.
Традиционнейшие методы описания развития событий и внутренних переживаний героя выдают глубокое знание автором опыта классических европейских литературных школ; при этом нравственная составляющая, практически обязательная для произведений классической европейской литературы, подвергается вивисекции, причем именно в рамках традиционного, отнюдь не модернистского, описания событий, причем цели этой вивисекции я лично уловить не в состоянии. Складывается впечатление, что и сам автор романа, как это свойственно гениям вообще, этой цели не только не понимает, но вовсе её и не преследует. Тонкий флер осуждения нечеловеческого мышления и поведения героя - в данном случае, кажется, не более чем дань возможной потенциально резкой реакции критиков-морализаторов, и априори предназначен, скорее, для охранения душевного покоя и нервов автора после выхода книги в свет.
Сперва я думал о схожести внутреннего мира Жана-Батиста у Зюскинда и Несси из "Белого ящера" Павла Вежинова, но пришел к выводу, что Несси, малоэмоциональный, равнодушно-жестокий математик из Софии - существо, всё же во много раз более человечное, чем уникальный в одиночестве своего таланта парижанин Парфюмер... Уставший от жизни и нелюбви окружающих, осознав свою нечеловеческую сущность и тяготясь ею, Несси сумеет проявить человечность, по крайней мере, способом своего самоубийства; но Жан-Батист же не способен и на это, превращая собственнную смерть в чудовищное экзистенциальное шоу.
Что это - искусство ради искусства? Великий Вивисектор, планомерно и безжалостно, невзирая на страдания подопытных и свои собственные, ставит опыт за опытом, приближаясь к познанию некой абстрактной Истины?
Это книга о беспредельном, звенящем одиночестве опыта индивидуального существования.
Единственный нравственный урок-основание романа я вижу в описании того, как герой книги, это бесчеловечное чудовище, ненавидя и презирая окружающих, не любя самого себя, плывет в ледяных водах океана жизни, - нащупывая всё же вполне человечную цель, - в поисках любви равнодушного к нему мира.