*Спрашивают: а как это? В смысле - как это чувствуется, в чём? В воздухе носится, что ли? Мы-то вот - не чувствуем...
читать дальшеВы-то вот не чувствуете, потому что далековато находитесь. И в воздухе, и в разговорах, и в том анализе событий, который происходит в мозгу. И во снах тоже. И вообще во всем. Как аура черная, только не над одной головой, а над всей популяцией.
Это как сон Иакова в книге Бытия: устал, солнце разморило, прилег. И вот снится ему, как наваливается на него что-то темное, огромное, страшное.
И ещё - как в "Шоше" Башевиса-Зингера: зимняя Варшава начала тридцать девятого года, снежок, ресторации, лошади, автомобили, шампанское, манто на облучке; люди ходят, шутят, смеются, женятся и изменяют. Или - сперва изменяют, а женятся уже потом, - не важно. И знают при этом, что скоро всему этому придет конец, потому что придут нацисты, и кончится история, а вместе с ней - жизнь. Фатализм загнанных в подпол тараканов. И понимание того, что об этом говорить нельзя. А кто это не пережил, тот всё равно не поймет, сколько ни объясняй - именно потому, что не пережил. Можно жизнь положить на изучение геноцида индейцев в позапрошлом веке, а почувствовать того, что они чувствовали - невозможно.*
В четверг еду на Мертвое море, и буду там находиться до воскресенья. Чтобы, наблюдая тамошний марсианский ландшафт, подвести некоторые внутренние итоги.