[libdragon]

Вот - уехал профессор... Все дела его в архиве были закончены уже вчера, сегодня пришел ко мне на работу - попрощаться. Прибежал, вернее. Всего четыре дня назад я познакомился с ним лично, - какое нормальное знакомство может сложиться за это время? Казалось бы - ну, чего тут особенного? Когда-то я в своей книжке его книжку цитировал, он в своей книжке - мою. Ну и хорошо, чего там еще надобно? Вежливо раскланялись бы и шляпы приподняли, за ручку бы попрощались. Видал я такие многолетние отношения коллег, куда более близких... Погудели бы и разошлись, как в море корабли. Нет - прибежал, руками машет. Казалось бы - что ему Гекуба? Пригласил меня к себе домой в Италию - поедем по всей стране, кричит, я тебя все-таки в Венецию отвезу. Я ему говорю - у меня жена и дочка, я, вообще-то, без них никогда не езжу (это правда). Он кричит - очень замечательно, обязательно приезжай и с женой и с дочкой. Я вижу - это не вежливость, совершенно искренне говорит, от всего сердца. Ну, я его тоже к себе пригласил, когда он в следующий раз сюда приедет, осенью. Стоит, волнуется, за козырек картуза дергает, заикается, силится на иврите связное предложение выдавить. "Мы - свои!" - говорит. - "Ты понимаешь - мы - свои!" Да, говорю, понимаю... Родство душ, наверное. - А? - Нет, ничего, это я так...

Вот, бывает - чуть-чуть с человеком знаком, только что встретились, и вдруг действительно понимаешь - свой. И не связано это ни с общей научной темой, ни с чем таким другим. Даже языка нормального общего нет. А - свой. Совсем.
Стоим, смотрим друг на друга.
Ну, прощай, говорит. Приезжай - один, с женой, с дочкой, с подружкой - с кем хочешь. Я очень-очень ждать буду.
А риведерчи, говорю я, чао - и руку протягиваю. А он потянулся, обнял, и мы поцеловали друг друга в бороды. И ушел он. На прощание издалека уже оглянулся, руку поднял, помахал.
У меня чего-то в носу засвербило, я шмыгнул и глазами быстро замигал. И отвернулся.
Вот у Дюма все герои - мушкетеры, солидные люди, на дуэли по сто человек в год убивают, смерти в глаза глядят и только посвистывают; а если становится им грустно - они плачут, не стесняются. Нечего стесняться и некого, если хочется плакать. В грусти и в радости. И никого это не шокирует, это - нормально. У Дюма. И у Гомера тоже.
Вернулся я в кабинет и стакан старки выпил. В Италию я, конечно, не поеду.