Из поэтического наследия некоторых тиранов

[libdragon]

Адольф Гитлер

Внезапно, в горькой ночи

Вижу Знак Вотана, окруженный немым сиянием,

Выковывая связь с таинственными силами.

Луна, в своем магическом колдовстве, чертит руны.

Все, что в течение дня было полным грязи,

Стало ничтожным пред магической формулой.

Так поддельное отделилось от подлинного.

А я нахожусь перед Связкой Мечей


Бенито Муссолини

ВЕСНА

Сонет


Смеялись берега в цветах невинных

И в изумруде бархатистых трав.

Весна их напоила из кувшинок,

Реки хрусталь сверкающий отдав.


Смеялись берега. Синели дали,

Она пришла — и песня полилась.

Цветы, росой умывшись, улыбались

И блестками играли, как алмаз.


Смеялись берега — и вновь звенела

Чарующая музыка Весны.

И вновь она душе о счастье пела

В залитой солнцем сказочной долине.

И были звуки нежные слышны

Твоей мелодии, о Боккерини.


М., Издательство «ФЕНИКС», 1994, стр. 38


Мао Цзе-Дун

Милиционерки

(Надпись на фотографии)



Солнце поднимается над парадным плацем.

Как же вы красивы стоя на плацу

Стройные, литые дочери Китая

В новых гимнастёрках. Форма вам - к лицу.


Золотые лица, выдержка и воля,

Длинные винтовки женского полка.

Дочери Китая носят гимнастёрки,

Смело отвергая яркие шелка.


Товарищу Куо Мо-Йо



На нашей маленькой планете

ещё так много паразитов


Они жужжат, они летают,

они залазят на деревья


И похваляются размахом

паразитических владений


Для паразита так легко

сказать, что он венец природы


В Шанхае ветер гнёт деревья

и стрелы стонут в вышине


Тысячелетия так долги -

нам будет дорог каждый день


Кипят четыре океана

и тучи нагоняют дождь


Пять континентов содрогает

небесный праведный огонь.


Ещё так много нужно сделать

земля вращается быстрей


И мы становимся сильнее,

смывая грязных насекомых.



В краю великих сосен

Красный, оранжевый, жёлтый,

зелёный и синий.

Кто же танцует там в небе --

радугу держит в руке?

Дождик прошёл и солнце

склонилось к закату

красит холмы и долины в цвет голубой.



В тот год мы сражались

в разгаре отчаянной битвы.

И дыры от пуль усыпали

стены домов.

Теперь здесь нарядно:

повсюду одни украшенья.

Холмы приоделись,

и очень красиво вокруг.


Перевод c английского подстрочника Игоря Сатановского.


Три стихотворения по шестнадцать слов

*

Горы!

Я в седле, плеть в руке, скакуна ноги скоры.

Вверх взгляни -

Достанешь рукой голубые просторы.



*

Горы!

Как волненья морского крутые валы и повторы,

Словно конницы вздыбленной,

В яростной битве стесненной, заторы.



*

Горы!

Их вершины вонзились в небесные синие взоры,

Небо падало вниз,

Но его - вершин поддержали опоры.



Перевод Николая Асеева.



Хуаньсиша


В день празднования годовщины Первого октября

в 1950 году на спектакле в театре господин Лю Я-цзы

сочинил экспромтом стихи в стиле «Хуамь-сиша».

Я ответил ему стихотворением на те же рифмы.



Был сумрак ночной над моею страной.

В нём дьяволов рой забавлялся игрой.

Был нем и разорван народ мой родной.



Но вот петухи возвестили рассвет,

И вот уже свет озарил нас дневной,

И житель прибрежный, степной и лесной

Явились на праздник семьею одной.


Где ж лучший источник для песен, поэт!



Перевод Самуила Маршака.



Чанша


В день осенний, холодный

Я стою над рекой многоводной,

Над текущем на север Сянцзяном.

Вижу горы и рощи в наряде багрянном,

Изумрудные воды прозрачной реки,

По которой рыбачьи снуют челноки.



Вижу: сокол взмывает стрелой к небосводу,

Рыба в мелкой воде промелькнула, как тень.

Всё живое стремится сейчас на свободу

В этот ясный, подернутый инеем день.



Увидав многоцветный простор пред собою,

Что теряется где-то во мгле,

Задаёшься вопросом: кто правит судьбою

Всех живых на бескрайней земле?



Мне припомнились дни отдалённой весны,

Те друзья, с кем учился я в школе.

Все мы были в то время бодры и сильны

И мечтали о будущей воле.

По-студенчески, с жаром мы споры вели

О вселенной, о судьбах родимой земли

И стихами во время досуга

Вдохновляли на подвиг друг друга.

В откровенных беседах своих молодёжь

Не щадила тогдашних надменных вельмож.



Наши лодки неслись всем ветрам вопреки,

Но в пути задержали нас волны реки...



Перевод Самуила Маршака.

(Переводы Маршака и Асеева воспроизводятся по изданию

«Антология китайской поэзии в 4-ех томах», т. 4, Москва, 1958 г.

Из библиотеки Михаила Юппа.)



Иосиф Сталин


Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей,

Со старым дубовым пандури,

С нехитрою песней своей.

А в песне его, а в песне -

Как солнечный блеск чиста,

Звучала великая правда,

Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться сумел,

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья славы

Люди его земли

Отверженному отраву

В чаше преподнесли.

Сказали ему: "Проклятый,

Пей, осуши до дна...

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!"



***

Когда луна своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, -

Тогда гнетущей душу тучи

Развеют сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь,

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста!



Утро

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

Пел жаворонок в синеве,

Взлетая выше облаков,

И сладкозвучный соловей

Пел детям песню из кустов:

"Цвети, о Грузия моя!

Пусть мир царит в родном краю!

А вы учебою, друзья,

Прославьте Родину свою!"



***

Постарел наш друг Ниника,

Сломлен злою сединой.

Плечи мощные поникли,

Стал беспомощным герой,

Вот беда! Когда, бывало,

Он с неистовым серпом

Проходил по полю шквалом-

Сноп валился за снопом.

По жнивью шагал он прямо,

Отирая пот с лица,

И тогда веселья пламя

Озаряло молодца.

А теперь не ходят ноги -

Злая старость не щадит...

Все лежит старик убогий,

Внукам сказки говорит.

А когда услышит с нивы

Песню вольного труда,

Сердце, крепкое на диво,

Встрепенется, как всегда.

На костыль свой опираясь,

Приподнимется старик

И, ребятам улыбаясь,

Загорается на миг.



Имам Хомейни


Дочь моя потребовала от меня новый стих.

Я ответил: могу подарить лишь пустяк.

Ты требовала стихов снова и снова, и вот он –

Еще один нескладный:

О, моя возлюбленная, только соединение с тобой излечит мою любовь,

И есть ли кто-то, не задетый пламенем, горящим в ее душе?



из сборника газелей "Баде-йе эшк [Вино любви]. Тегеран, 1989. С. 5. печатается по статье В. Кляшторина "Шаги тихой воды: две волны вестернизации в персидской поэзии XX века" журнал НЛО №60 2003 г.



Сапармурат Туркменбаши

У меня есть одна лошадь - оседлай ее, Йыгалыбек!

У меня есть сумасшедшая идея - оседлай ее, Йыгалыбек!

Окрыли меня мой терпеливый народ,

Не проснется счастье Никак, Никак, Йыгалыбек

Где молодцы остались, затерявшиеся в горах?

... молодцы в печали

Кто-то погиб, кто-то остался в нищете

Кто-то в пустыне остался, ноет Йыгалыбек

Баи, раскулаченные, высланы в Сибирь.

Отважные юноши воевали, погибли - ушли в могилу.

Оставшиеся сиротами, остались в ожидании.

... Страна в разорении.

У меня есть лошадь - оседлай ее Йыгалыбек!

У меня есть страстная душа - оседлай ее,

Отдай обратно чувствительный меч Гёроглы -

дай свой приговор Йыгалыбек!

Буду воевать, пока не снесут мне голову, дай

помощи, Йыгалыбек!



Хо Ши Мин

из "Дневника заключённого"


"Дверь отворилась - дыхание ветра в камере.

Мы подняли головы - на небо взглянуть.

О, души, к небесной свободе летящие,

Помните ли вы о тех, что в тюрьме?"



"В тюрьме отмечаем праздник Осени.

Луна и ветер осенний несут с собою печаль...

Я не могу быть с ней, с осенней луною,

Но сердце мое идет за ней по пятам по всему небу."



"Ночью холодной, осенней - ни матраса, ни одеял -

Свернувшись, лежу и пытаюсь уснуть.

Лунный свет на листьях широких - лишь холодней;

Большая Медведица глядит сквозь решетку."



Радован Караджич


Сараево


Я слышу, как беда, сберегая силы,

подобно букашке ползет, но вдруг

раздавит букашку, как сорванный голос хилый

дробит тишина, высекая исконный звук.

Курится город, в заоблачный путь готовый.

Больная совесть стучит наугад в дома.

Шуршат пустые одежды по мостовой. Багровый

камень мертвеет в скудельнице стен. Чума!

Жара. Строй бронированных тополей

шагает ввысь отрешенно. Сухой и душный,

воздух-агрессор вторгается все смелей,

и человек превращается в столп воздушный.

Я знаю, се перст судьбы неминучей:

давно томится черный металл по ангарам;

и страх, принявший образ паучий,

возможный исход просчитывает недаром.



1970-е годы

Перевод Ильи Числова. Журнал Москва 1999

____________

И только Владимир Ильич Ульянов за всю жизнь написал одну лишь поэтическую строку:

В Шуше, у подножия Саяна...

(Ленин В.И., Полное собрание сочинений, т. 55, стр. 35)