[libdragon]

"Только нужно очень захотеть, а если не очень хочешь, то не очень и получаешь".

(Из Жванецкого)

Напомни, когда ты возвращаешься?
(что-то вдруг защемило; всегда возвращается кто-то другой)

(с)

Мальчики и девочки, я был в городе на Неве почти инкогнито и на этот раз почти ни с кем не встречался. Совсем не в связи с этим замечу, что это была лучшая поездка в моей жизни. Преимущественно, я сидел в лесах, бродил по сосновым чащобам и ельникам, купался в голубых ингерманландских озёрах. В качестве не совсем уместного дополнения припишу, что ежедневно выпивал как минимум поллитра водки, и это не отразилось пагубно на моём здоровье. Поездка была до такой степени прекрасной и проживал я её внутренне настолько ярко, что у меня не возникло никакого желания к сублимации в виде творческого отчёта.

Для Клуба любителей Стругацких я всё же написал небольшие заметки о посещении Пулковской обсерватории. Поколебавшись, решил поместить их и здесь: возможно, поклонникам творчества АБС это будет в какой-то степени любопытно.

...Cъездил в Пулковcкую обсерваторию - по местам боевой славы НИИЧАВО. Забавно - двадцать семь лет прожил в Ленинграде, а там ни разу не был; для того чтобы собраться в эти места, понадобилось двадцать три года прожить в другой стране и приехать на родину в гости. Поразительный вид на город с холмов, огромная территория, которую по периметру не обойти и за полчаса. Старинные двух- и трёхэтажные корпуса постройки позапрошлого века, с колоннами и вычурностями, между ними асфальтированные и неасфальтированные дорожки, ведущие через лесную чащу от здания к зданию. Из-за сосен, елей и берёз здания не видны, и обнаружить их может только человек, знакомый с местностью. В лесу, разбросанные между корпусами, стоят телескопические башни. Телескопы есть большие и маленькие, но вы сюда явились не для популярной лекции по астрономии. Запахи одуряющие - хвои и свежести. Я понял, с какого места АБС писали эпизоды об атмосфере Департамента специальных исследований в "Обитаемом острове" и больницы в "Возвращении" (и вообще все описания всех городов будущего на Земле).

"На ступеньках крыльца он остановился. Улицы не было.
Прямо от крыльца через густую высокую траву вела утоптанная тропинка. Шагах в десяти она исчезала в зарослях кустарника. За кустарником начинался лес – высокие прямые сосны вперемежку с приземистыми, видимо очень старыми, дубами. Вправо и влево уходили чистые голубые стены домов".

"...Тотчас же ворота распахнулись, открылся густой сад, белые и желтые корпуса жилых домов, а за ними — гигантский стеклянный параллелепипед института. Медленно проехали по автомобильной дорожке с грозными предупреждениями насчет скорости, миновали детскую площадку, приземистое здание бассейна, пестрое веселое здание клуба-ресторана, — и все это в зелени, в облаках зелени, в тучах зелени, и прекрасный чистейший воздух, и, массаракш! — какой-то запах стоит здесь удивительный..."

...Туся познакомила меня со своими подругами, работающими в обсерватории - Олей и Людочкой. Они открыли для меня главную башню с самым большим телескопом; наблюдения за звёздами ведутся через специальные компьютеры в главном научном корпусе. Я представлял себе обсерваторию типа планетария, то есть совершенно не так, как она выглядит в действительности. А это настоящий научный городок, в котором в своё время работали сотни людей. Многое пришлот в запустение, рассказывали девочки, многие научники сбежали на вольные хлеба, сейчас вот вообще кто-то желает отобрать территорию для застройки гостиницами и элитным жильём. Собственно, именно в день нашего посещения состоялось общее собрание сотрудников, на котором обсуждался вопрос петиции к правительству по этому поводу.

Многие корпуса облупились, и помещения с телескопическими башнями тоже выглядят ободранными, с кирпичом, выглядывающим из-под извёстки. Правда, строили в девятнадцатом веке прочно, опасений, что эти сооружения рухнут, не возникает. Мы проходили по территории главного научного корпуса, там скрипучий старинный паркет и огромные высоченные, в три метра, двери, ведущие в научные кабинеты, как в университете. Я шёл и думал, что описания помещений НИИЧАВО, разумеется, сделаны по следам тысячекратных хождений БНС именно по этим коридорам. В каждой комнате несколько старых столов с ещё более древними стульями - места для сотрудников, и всё, включая столы, стулья, полки, шкафы, завалены научной литературой, рукописями, распечатками, схемами. Я попробовал посмотреть некоторые книжки - там есть и весьма старинные - так в некоторых не сумел разобраться даже в названиях. Ещё видно, что научники читают литературу по астрономии, физике, механике, высшей математике, на семи-восьми языках. Походил-походил и подумал: да, вот это, наверное, и есть храм науки - такой, каким он и должен выглядеть.

...Потом меня поили кофе и водили показывать комнату, в которой находится тот самый знаменитый диван-транслятор. Он существует реально, он совершенно древний, вытершийся, с торчащей подкладкой и вылезшими пружинами, но на моё замечание, что его надо бы в музей, Оля махнула рукой и сказала, что это вещь, которой до сих пор пользуются, а значит, в музее ему не место. Он стоит в одной из комнат второго этажа, и те, кто, наблюдая звёзды, дежурит ночами, на нём иногда отдыхают. Ещё я видел письменный стол, за которым когда-то работала Адочка, как они называют Аду Стругацкую. Теперь это стол Оли. Я потрогал стол, и вдруг от одного из ящиков отвалилась крышка. Оля сказала, что раз я уж так чту святость этого помещения, то могу, если желаю, увести эту крышку с собой в Иерусалим, а то она задолбалась её приколачивать. Я воспринял это совершенно серьёзно, подержал крышку в руках и сказал, что взять не могу, она очень тяжёлая. Она и впрямь весила кило три-четыре. Вот, а диван стоит, значит, в углу, рядом с ним невысокие шкафы и полки с наваленной литературой и кофейными и чайными банками, места там маловато, но оно очень уютное. Я сел на диван и не хотел вставать, гладил его и щупал. Появилось желание оторвать кожаную пуговку со спинки и сунуть в карман, но я удержался - с трудом, надо признаться. Потом встал на колени и полез смотреть, что там под диваном - я вспомнил момент описания в Изнакурноже, как Привалов тоже заглядывает под него и видит то же самое, что я сейчас. Появилось совершенно иррациональное ощущение причастности. Оля смеялась: говорит, для посторонних читателей этот диван - настоящая святыня, идол и капище одновременно, - а для них, тех, кто помнит автора, его жену и всю обстановку создания книги, он производит совсем иное впечатление, со святостью ничего общего не имеющее.



Потом, уже перед уходом, выяснилось, что я, как иностранец, вообще не имел абсолютно никакого права пребывать на территории научного городка. То есть, если бы там прошла охрана, меня просто повязали бы и отправили в соответствующие инстанции выяснять личность. Так что девочки проявили человеческое благородство, пустив меня в обсерваторию, всюду водя и всё показывая...