Иногда думаешь: написать? не написать? Потом машешь раздражённо рукой, говоришь "а!" и уходишь. В запой, например. Или по бабам (это - ради красного словца, сами понимаете: какие там ещё бабы? Нету никаких баб. Да и запоя не выходит, потому что ливер уже не тот.)
Вот, например, неожиданный поворот, который не только автора, но и меня самого долгие годы мучил преизрядно.
11.02.2013 в 19:26
Пишет Armilla:читать дальше
У Поли нашей Турмалин тоже случился чувствительный пост, навевающий воспоминания о будущем; я даже стал нервно зевать. Но и эта тема - настолько интимна, что я ощутил, как тот хоббит, что у меня растёт шерсть, только не на ногах. Ладно, в общем, неважно, а то я сам себе напоминаю персонажа из того же романа:
Таков был Торин. Если бы ему позволили, он продолжал бы в том же духе до полного изнеможения.
Дальше была ситуация из Чуковского.
А потом позвонил
- Мой милый, хороший... (между прочим, сущая правда: свои разговоры Игорь Мироныч начинает именно так, и ты сразу же понимаешь, что априори не можешь ему ни в чём отказать, - чего, собственно говоря, ему только и надо)
...пришли мне
и мне, и жене, и Татоше.
Тоже сущая правда, хоть союз "и" представляется мне в данном случае лишним: жену свою он именует Татой, а в некоторых случаях - вот как сейчас - Татошей.
- ...Ссылка! Сцылка (не правда ли, смешное слово какое?)
- Какая ссылка, Игорь?
- Мне сказали, что ты мастер на с... ссцылки (господи, смешно-то как).
- Кто сказал?
- Добрый человек из пеньюара.
- ?
- ...из Сезуана. Не обращай внимания. В общем, Боря мне сказал по пьяни, что ты можешь у себя где-то там вывесить отрывки из моего очередного иерусалимского дневника. Милый, хороший! Желаю - вывеси.
- Так в сети текста ещё нет. Вот Бяльский поместит на сайте журнала, я скопирую и вывешу у себя. Или дам с... сцылку. Или пришлите мне текст, я его у себя сразу и вывешу.
- Прекрасно! И мне, и жене, и Татоше. Приходи и забирай рукопись.
- Да нет, пришлите мне по почте...
- Ну, батенька, ты и зажрался. Прямо сейчас всё брошу и побегу на почту - отправлять то, что ты можешь сам забрать, живя в пяти минутах!
- Да на имейл пришлите!
- Чего это?
- По компьютеру пришлите!
- Как это?
- ...
- Кстати, чуть не забыл. Склероз! Тебе передавал поклон один милый толстый юноша с Кипра. Он представился как один из твоих персонажей. На грека не похож. Скорее, на турка. Впрочем, по-русски говорит почти без акцента. Я даже не знал, что турки так хорошо навострились ботать по фене.
- Да не турок он... Он тоже писатель.
- "Это не козёл, это наш сотрудник!" Помнишь, откуда это? Впрочем, неважно. Привет передан. Так ты того... не забудь насчёт текста. Желаю. Мой милый, хороший!
Так что с... сцылки пока не получится. Как только появится электронная версия очередных перлов Игоря Мироныча, я, будьте мне спокойны, немедленно дам всеобщее оповещение. Там есть что читать.
А пока, кстати, можете посмотреть небольшой репортаж с презентации 43-го номера "Иерусалимского журнала", где мой собеседник опубликовал свой очередной дневник, которого ещё нет в сети. Именно на этой презентации я не был. Я был в хандре. Это, знаете, как у индейцев навахо: они никогда не скажут - "я страдаю депрессией"; они скажут: "печаль сопровождает мой дух".
Это снято в доме-музее Ури-Цви Гринберга, замечательного поэта; именно здесь проходят все презентации журнала, именно здесь пасутся персонажи моих отчётов, проходящих под тегом "ИЖ", именно здесь мы так сладко выпиваем и закусываем на склоне дня.
Наконец, последняя на сегодня с... сцылка (вот прицепилось!). На этот раз - от клавиатурной Тани.
Мариенгоф, "Это вам, потомки!"
читать дальше
* * *
Надо быть животным, чтобы хоть раз в жизни не подумать о самоубийстве.
Мне кажется, что это моя мысль. А может быть, и не моя.
* * *
В эпоху Возрождения Англия являлась маленькой страной — около пяти миллионов жителей, из них четыре пятых — неграмотных, а писателей было около трехсот — среди которых Шекспир, Бен Джонсон, Спенсер, Томас Мор, Марло, Флетчер, Мильтон…
А нас сколько? 200 миллионов. И почти все умеют писать-читать. Но где же Бен Джонсон хотя бы? Или Томас Мор?
Грустно.
К слову, о Томасе Море. Как известно, он был лордом-канцлером Генриха VIII. Потом, что являлось не редкостью в ту эпоху, король решил обезглавить его. Поднимаясь на эшафот, автор «Острова Утопии», обращаясь к палачу, пошутил:
«Пожалуйста, сэр, помогите мне взойти. А вниз я уж как-нибудь сам спущусь».
Завидую. Надо признаться, что мы этого лишены совершенно. Даже Мейерхольд, когда Сталин поставил его к стенке, не нашел ничего более остроумного, как закричать:
— Да здравствует революция!
И так далее.
flibusta.net/b/170379/read