Фигура директора Института Востоковедения, члена ЦК КПСС Б.Г. Гафурова, заслуживает подробного упоминания. читать дальшеУроженец таджикского кишлака, он дорос к 1937 г. до секретаря райкома, но когда вся партийная верхушка Таджикистана была перехватана, он вознесся до положения первого секретаря ЦК компартии республики. Единственный из всех первых секретарей, он понял, что это положение может быть не вечным, и благоразумно опубликовал собственную книгу «История Таджикистана». Кто ее готовил, я не знаю. Мой брат М.М. написал на нес довольно отрицательную рецензию, не принимая во внимание того, что ему еще придется и в будущем, как археологу, работать в Таджикистане. Но и Гафуров не обиделся, а выпустил новое издание книги с поправками, после чего был избран действительным членом в республиканскую академию. Когда с приходом нового руководства все сталинские первые секретари полетели и исчезли из поля зрения, Гафуров остался на поверхности в качестве республиканского академика и сохранил членство в ЦК в Москве. Когда первоначальных директоров Института востоковедения АН СССР пришлось снять – первого, В.И., за безделье и преувеличенное внимание к своим материальным выгодам, а второго, А.А. Губера – по его желанию (и нежеланию возиться с этим весьма громоздким учреждением), новым директором был назначен Б.Г. Гафуров, который на этой почве был избран во Всесоюзную Академию. Он оказался энергичным и способным организатором. Единственным его недостатком была любовь к почету; из-за нес он позже разлюбил меня, так как я, приезжая в Москву, не всегда заходил поклониться ему.
Когда ему стало ясно, что жить ему оставалось недолго, он пошел в Политбюро и обратил внимание на то, что Саудовская Аравия приобретает сейчас все большее политическое значение, а мы не имеем никаких сведений о том, что там происходит. Он предложил, что, будучи мусульманином, может поехать туда как паломник и посетит Медину и Мекку. Это ему разрешили и дали переводчика-мусульманина же. По прибытии в Мекку он не стал собирать сведения о Саудовской Аравии, которые могли бы представлять интерес для Политбюро, а сразу же направился к Каабе. Он был уже в таком слабом состоянии, что его обнесли вокруг святыни на носилках. Вернувшись в Москву, он созвал ближайших людей в свой кабинет в Институте и сказал так:
– Что я был академиком - ерунда. Что я был первым секретарем ЦК компартии Таджикистана – чепуха. Что я был членом ЦК КПСС – тоже чепуха, причем вообще никому не нужная. А вот что я хаджи и раз в жизни сделал хоть что-то полезное – это в моем кишлаке оценят. – И уехал на родину умирать.(Из воспоминаний И.М. Дьяконова)
*восхитился*