читать дальшеПаруйр, освободившийся после первого срока, находился под надзором. Когда он уехал в Москву, то сознательно нарушил закон и рисковал новым сроком. Кстати, по второму заходу арестовали его именно по такому обвинению — за «нарушение режима».
Только в тюрьме, через несколько месяцев, изменили статью обвинения на «антисоветскую пропаганду».
В Москве он встретил Елену Сиротенко...
Паруйр однажды изложил мне их «любовный разговор»:
— Ты понимаешь, что я армянин — значит, христианин?
— А я — верующая еврейка.
— Чем же тогда все это может кончиться?
— Не твоя забота, любимый. Мое право - быть с тобой, пока ты сидишь, а когда выйдешь — тогда увидим, что будет дальше.
— Ты, наверное, не поняла, что мне сидеть — десять лет.
— Вот десять лет я и буду с тобой. Когда срок кончится, ты свободен от любых обязательств...
— Но я не могу, не хочу принимать это.
— Тебя, милый, никто не спрашивает. Я это решила — за себя и для себя.
— Ты будешь жалеть, что твоя жизнь прошла...
— Единственное, о чем я жалею, что у нас нет сына. Большего мне от тебя не надо — не беспокойся.
Вот такие неправдоподобно-литературные страсти пылали в Союзе в семидесятые годы. Если бы я придумывал эту повесть, я бы сочинил нечто более правдоподобное и менее чувствительное, в духе трезвого и не сентиментального двадцатого века, нечто такое, чему бы читатель поверил. Но у меня пальцы над клавиатурой пишущей машинки не поднимаются исказить неправдоподобную правду, свидетелем которой я оказался по воле ленинградского управления КГБ. www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=9...Просматривал сейчас лагерные меуары Прототипа. Что-то зацепило глаз. Долго думал, потом понял - и
медленно удивился, как Лавр Федорович.
*Надеюсь, нет нужды объяснять, чьим Прототипом является автор, и кто такой Л.Ф. Вунюков?*И с этой легендарной Леной Сиротенко я сидел за столом в гостеприимном иерусалимском доме на вершине холма, и наливал ей коньяк, и спрашивал - отчего же вы не пьете водку, и делал большие глаза, и так и не понял, с кем рядом сидел.
Почему до меня всё доходит, как до жирафа?