Несколько раз в году в Национальной библиотеке при нашем иерусалимском университете происходит уцененная распродажа книг. За смешные деньги можно купить лишние экземпляры того или иного издания, книги и журналы на семидесяти с чем-то языках. До этого года я ходил на книжные распродажи неукоснительно - меня заблоговоременно оповещала о мероприятии Майя Улановская, работающая в Национальной библиотеке с 1973 года. В этом году я не пошел, потому что проморгал - Майя улетела в Москву. Зато на этих именинах сердца и интеллекта побывал наш журналист Володя Лазарис, который оставил симпатичное описание произошедшего. Предлагаю его вашему вниманию.
Народ Книги жив! Сегодня я его видел!
О том, что с воскресенья до четверга Национальная библиотека в Иерусалиме будет бесплатно раздавать лишние экземпляры из своего фонда, стало известно из газетной заметки. Там же сообщалось, что из 30.000 книг 26.000 будут на русском и на английском языке.
Самые опытные пришли уже к 10-и утра, чтобы снять пенки. У них были с собой мешки, тележки и даже чемоданы. К полудню толпа насчитывала не меньше тысячи человек.
По всей площади перед библиотекой были разбросаны картонные ящики с книгами, а на трех столах они лежали грудами, в которых рылись израильтяне и иностранцы, включая немцев, французов, японцев, филиппинцев и даже индийцев.
читать дальшеУ россыпи немецких книг: «Говорил мне папа: «Учи язык!», а я, дурак, только и знаю, что «данке» и «битте»».
У русских книг (по телефону): «Коля, я тебе взяла книгу «Из архива разведчика». Спроси маму, ей нужен Шевченко?»
У английских книг: «Ну, и дерьмо же они держат в Национальной библиотеке!»
Вопрос пожилого марокканского еврея: «Как мне найти хорошую книгу на русском языке для знакомой?» В ящике, возле которого мы стояли, были три варианта: «Цемент» Гладкова, книга о Крупской и «Животноводческие хозяйства Белоруссии в свете решений (какого-то) пленума партии». Кажется, по внешнему виду он выбрал Крупскую, т.к. слышал о Ленине.
Незабываемое впечатление произвели двое молодых ультраортодоксов при полном параде, один из которых мечтательно листал альбом с видами Иркутска, а другой взял книгу Емельяна Ярославского «О религии», даже не подозревая, что ее автор по имени Миней (!) Израилевич Губельман возглавлял «Союз воинствующих безбожников».
Хлама, действительно, было много: партийно-политическая литература эпохи застоя, безвестные советские писатели, всякие пропагандистские брошюрки, война и мир без Толстого.
Но, несмотря на хамсин и дурную организацию, все же стоило приехать в Иерусалим, чтобы пополнить домашнюю библиотеку несколькими книгами.
Настоящим подарком стала изданная в Нью-Йорке монография Андрея и Татьяны Фесенко «Русский язык при Советах». Да еще с дарственной надписью известному российскому историку-эмигранту Б. Николаевскому (автору книги «Конец Азефа»): «Глубокоуважаемому Борису Ивановичу Николаевскому, тепло встретившему нас в этой стране, с искренней благодарностью. Авторы. 23 марта 1956».
В сегодняшней России посмеются над тем, кто скажет «глубокоуважаемый», предпочитая «уважаемого», как до революции в трактире окликали полового.
Мой покойный редактор Софья Абрамовна Тартаковская рассказывала со слов мужа, что он читал довоенную книгу о немецком языке при нацистах, которые изуродовали и подменили его таким же образом, как большевики – русский язык. Оказалось, что и на русском языке есть такая же работа, которую вообще-то надо читать со сцены, а еще лучше – по ТВ.
Альманах «Шиповник» 1908 года с пьесой Шалома Аша о лже-пророке Саббатае Цви и первой публикацией повести Л.Андреева «Рассказ о семи повешенных».
Сборник стихов Якова Полонского в ББП.
И еще две книги на английском: «Тибетская Книга мертвых», из которой, открыв наугад, я узнал, что, как и евреи, тамошние монахи не пользуются гробами; и немецкий двуязычный сборник лимериков с двумя сотнями образцов этого чудного жанра. Например, такой:
Одна малышка из Сент-Галл
Одела газетное платье на бал.
Но – ужасное дело! –
Все платье сгорело:
Передовица, заголовки и подвал.