[libdragon]

Дина Ратнер - прозаик, специалист по грузинской культуре и доктор философии. Жизнь она прожила тяжелую, известный роман ее "Бабочка на асфальте" сугубо автобиографичен. Председатель, хоть и не подает виду, относится к ней несколько напряженно - когда-то она вывела его, молодого, бесшабашного и пьяного, в одной из своих повестей.
Меня она очень любит почему-то, хотя ничего особо хорошего я ей не сделал. Сейчас прислала по электронной почте это вот... эссе? с сопроводительным письмом: "Текст окончательно еще не выверен. Это о вашей дочке и о всех вас немножко. Хотела написать что-нибудь забавное, а получилось, как всегда".

"В полнолуние ну никак не могу уснуть, смотрю в окно - огромная круглая луна на чёрном небе смотрит на меня. Я становлюсь невесомым, тонкий лёд не ломается подо мной; мысли, видения путаются, сменяя друг друга, и уже не знаю, где вымысел, а где правда – придумываем ли мы единение душ или это чудо действительно случается с нами. …Почему волки на луну воют? Тоже тоскуют? …Тоска, неудовлетворённые желания выстраивают нашу жизнь, то своеобразный код или зов души. Вопрос в том, позволишь ли себе роскошь следовать этому зову. А если и позволишь – не факт, что к чему-либо придёшь. Это только в юности кажется – всё возможно и всё впереди. Жизнь дорога познания. Я сравниваю лица людей в настоящем и прошлом - какие они были на детских фотографиях, и пытаюсь в личике ребёнка разглядеть сегодняшнего старика. Люди меняются внешне; седеют, становятся ниже ростом, а душа остаётся той же. Мне до сих пор кажется, если бы кто-нибудь внимательно заглянул бы мне в глаза, когда я ещё учился в третьем классе, то непременно направил бы на путь, который я искал много лет способом проб и ошибок, то есть ценой жизни. И я не стал бы инженером-металлургом пусть даже с множеством рацпредложений; два из них продали за границу за несколько миллионов долларов, мне же два раза выдали премию – восемьсот и пятьсот рублей. Если бы я появился в семье, где не было недостатка в гуманитарной культуре и где не давлел бы инстинкт самосохранения в материальном плане, всё сложилось бы по-другому.

Я уехал в Израиль уже будучи дедушкой и конечно надеялся, что моя семья двинется за мной, я чувствовал себя Нахшоном, который при бегстве евреев из Египта, первым вошёл в море – и море расступилось. Но моя семья осталась в России – море не расступилось. Прошло пятнадцать лет, а я всё надеюсь – приедут мои дети в Израиль, где и должно быть евреям. Я мог вернуться в Россию и тогда коротал бы дни дряхлеющим пенсионером. В Иерусалиме же я занимаюсь тем, о чём всегда думал – ищу слова, которыми можно выразить диалог человека с Богом. У каждого свой разговор, здесь помимо исполнения общезначимых заповедей: справедливости, доброты, «в поте лица есть хлеб свой», можно обозначить свою тему; чтобы получить ответ надо спросить.

Сегодня, глядя на девятилетнюю Двору, я пытался распознать, в чём она найдёт себя. Передо мной сидела ухоженная девочка со спокойным открытым лицом. Я силился вспомнить себя в её возрасте, но выходило так, что ощущение себя не изменилось с тех пор. Понять бы, что унаследовала Двора от своих родителей. Этот ребёнок мне особенно интересен, ведь то дочка моего появившегося на свет у других родителей сына, признал его если не с первого, то со второго взгляда точно. Конечно, никому не говорю о своих сумасбродных мыслях – сочтут сумасшедшим. Потом узнал: Эли появился на свет именно в том году и в том месяце, когда должен был родиться мой мальчик. Моя тогдашняя подруга избавилась от беременности. Я не мог предотвратить эту беду, не мог надолго удержать прильнувшую ко мне стрекозу с прозрачными крылышками на длинных ногах. Что я мог значить для неё, оглядывающейся на сынков сильных мира сего; у тех и квартира и положение. У меня же, только что окончившего вуз по специальности инженера-металлурга ни кола, ни двора. Зарплата начинающего инженера в сто двадцать рублей вызывала нервный смех моей подруги. «Я очень люблю подарки», - говорила Ляля, и я лез из кожи, чтобы обрадовать её дорогими духами или роскошной коробкой конфет. Даже помыслить не мог придти к ней с пустяшным подношением. Наш роман продолжался всего лишь пол года. Ляля избавилась от ребёнка, сказав, что не хочет плодить нищету. …Теперь мне кажется, что душа того не родившегося малыша вселилась в Эли. Мы похожи с ним лицом, неизбывной грустью и характером – меланхолия сочетается со страстью, раздражительностью. За безумным весельем безумное одиночество. Он, как и я, в противоречивости этого мира, кажущемся абсурде ищет смысл, пытается понять самое главное – чем живы люди, что выстраивает их судьбу. Обыденная повседневность или запредельность бытия связывает людей одной породы?

Эли - историк; когда читал его книги, казалось, будто их я писал; история страны, история одного человека. Именно о соотношении индивидуальности и общества думал всю жизнь. Организующее начало в развитие общества привносит личность, опорные пункты истории связываются с конкретными именами. Вот и сегодняшнюю историю Израиля делают неуязвимые в бесстрашии люди. Меня, как и Эли, привлекают наделённые своеобразным сверхсознанием, незаурядные персонажи, те, что из мира должного. Эли даже в террористическом движении России нашел мессианские идеи братства и любви. Из переведённых им с идиша и иврита материалов я узнал, неизвестные в русскоязычных источниках, идеи идиш-анархистов о равенстве всех без зависти и ненависти. Их теория строилась на принципе взаимопомощи и уважения каждой личности – ни дать, ни взять на еврейских законах Торы. Не случайно многие участники Движения были выходцами из семей раввинов.

В дочке Эли я искал присущее её отцу беспокойство и устремлённость души. Я представлял кочующие из страны в страну предшествующие поколенья, сколько случайных и не случайных событий, встреч должно было произойти, чтобы появилась на свет именно эта девочка. По материнской линии Эли из любавических хасидов. Хасидизм это образ жизни, где за конкретным временем предощущение вечности. А один из предков Двориной мамы, согласно семейным преданиям, был учеником практикующего каббалиста, который мог цедить вино из стены, накормить испечёнными им хлебами пять тысяч человек. Не то чтобы веришь в эти «мансы», но и не возражаешь. Не суть важно, в самом ли деле каббалист перемещался по воздуху и был ясновидцем, главное, эти предания дают представление о запредельной жизни, поднимают над бытом.

Двора смотрела на меня с любопытством, и пока я соображал с чего начинать разговор, предложила:
- Пойдём, котёнка покажу.
- Покажи нашу квартиру, - донесся с веранды, где устанавливали стол с бесчисленными явствами, голос Симы – Двориной мамы.
Я знал – недавно купленная квартира была гордостью семьи. Девочка с усердием добросовестного экскурсовода стала водить по многочисленным комнатам. Впрочем, не так уж и многочисленным. Я, не понимающий назначения всего, что выходит за пределы необходимого, вместо радости за друзей испытывал страх. Вдруг Эли или Сима потеряют работу, тогда чем они будут расплачиваться за эти хоромы, которые купили в долг. Кайф от созерцания уютных, со знанием дела обустроенных комнат, сияющих новизной просторных туалетов сменился растерянностью. Не удержался и поделился своими опасениями с подошедшей Симой.

- Всё в порядке, - спокойно проговорила та, - мы взяли беспроцентную ссуду; одну зарплату отдаём, на другую живём.
Я, словно придирчивая свекровь, вглядывался в стоящую передо мной плотную женщину средних лет. Эта знает что делает, - решил я, и тут же желаемое выдал за действительность: представил некоего американского родственника, у которого они одолжили деньги; в любом случае тот не подаст на них в суд.
- Вы бы видели, в каком ужасном состоянии всё здесь было до ремонта.
- Но ведь очень дорого сделать новым такой большой дом, - снова всполошился я.
- Я наняла арабов и всё провернула намного дешевле.

«Значит дом, хозяйственные дела лежат на жене, – решил я. При этом не знал радоваться мне или печалиться за не практичного Эли. - С одной стороны хорошо, ограждённый от бесконечной карусели повседневных дел, он может сосредоточиться на своих исследованиях. С другой - насколько хватит усердия Симы. Глядя на её наспех причёсанные волосы, засученные рукава, я хотел думать: вот та еврейская женщина из местечка, что взяла на себя заботу о семье. Хозяйка, мать, она же сидит в лавке и всё для того, чтобы муж учился. Хорошо, если жена ценит ум и талант мужа, в противном случае решит, что от мужика должен быть осязаемый прок в доме. Ей надоест быть кариатидой и затоскует о мощном плече, которое ей подставит другой. Или начнёт пилить мужа, а тот станет искать понимания на стороне. – Я не хотел думать о плохом. Должна же Сима понимать, что такой тонкий, улавливающий оттенки настроений человек – подарок семье. Вот и её сын от первого брака любит Эли, относится к нему как к родному, папой называет. Разве этого мало.

Двора формально выполняла мамино указание «показать дом», ей не терпелось привести меня к новорождённому котёночку. Наконец мы оказались на застеклённом балконе, где на мягкой подстилке в корзине растянулась маленькая, поместившаяся на ладошке кошечка голубых кровей. Её мать - такая же серая, длинношерстная попыталась выскочить, но Двора успела задвинуть балконную дверь. Кошка, у которой тут же стояла еда и питьё, как всякое живое существо, тяготилось замкнутым пространством, она даже глазом не повела на нас, тискающих по очереди её единственного котёнка.
- Тебе какой предмет в школе больше нравится? – Спросил я после восторгов по поводу маленького доверчивого существа – кошечка сосала палец Дворы, словно, та была её мамой.
- Ботаника, - не колеблясь, ответила девочка.
- А из учителей кто?
- Тот, кто не ругается.
- За что учителя ругаются?
- За то, что уроки не делаем.
- Так ведь уроки нужно делать.
- Ну да, - уклончиво согласилась Двора.
- А кто из детей лучше всех в классе?
- Шуламит.
- Почему именно она?
- Она выбрала меня и предложила дружить.
- А ты кого хотела выбрать?
- Её, конечно!

Я подумал: эта девочка вряд ли сама проявит инициативу в отношениях с людьми, скорее всего, откликнется на зов другого. Потом пришло в голову: вот и папа, наверное, не был активным началом в отношениях с мамой. В этом смысле Двора в отца.
- Шуламит разговаривает на русском так же хорошо, как и ты?
- Да, она бухарка.
- У вас много русскоязычных в классе?
- Больше половины, - как само собой разумеющееся ответила моя собеседница.

Я подумал, что в отдалённом недорогом районе Иерусалима много выходцев из России, их дети не чувствуют себя в школе изгоями. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Дворе, меня в школе били. Били за то, что в классном журнале у меня единственного значилось «еврей». С тех пор прошло шестьдесят лет, для ребёнка это уже из области абстракции. Дети лучше ориентируются в конкретных вещах, я тоже в девять лет любил ботанику.
Затем Двора привела меня в свою комнату, где на полках, на подоконнике расположились многочисленные куклы, зверушки. Я снова вспомнил себя в детском возрасте, когда всем, с кем играл, придумывал отдельную жизнь, всех нужно было беречь, любить. Хватило ли бы меня одушевить участием такое множество игрушек? И ещё я хотел разглядеть из окна Двориной комнаты даль - уводящую на территории дорогу; жители поселений мне всегда представлялись героями, которым по задачам даются силы. А ночью, мне виделась луна в окне детской комнаты, большая круглая она лежит на соседней крыше.
- Вы что сейчас что по истории проходите?
- Междуречье, - с готовностью ответила девочка, принесла учебник истории и открыла на странице с картинкой, где означены реки Тигр, Ефрат, тут же древний город Ур – родина первого еврея Авраама. Мне хотелось спросить: «Как понимать, что Авраам услышал голос Бога – встал и пошел из земли своей, от родни своей?» Но на этот вопрос я бы и сам не сумел ответить – это из области наития. И я боялся, что девочка решит про себя: «дядька зануда, чего пристал» и потеряет интерес к разговору. Перешёл к конкретным осязаемым вещам – к воротам Иерусалима, изображения которых мы тут же нашли в интернете.

Двора бегло читала русский текст о Яффских воротах, откуда дорога ведёт в Хеврон – местопребывание наших праотцев. Недавно расчищенные Мусорные ворота вели к Стене Плача. Золотые ворота, через которые по свидетельству пророков должен въехать в Иерусалим Мессия, замурованы. Султан приказал заложить их камнями, но и этого ему показалось мало, он ещё распорядился перед воротами расположить мусульманское кладбище, куда еврейский Мессия не мог ступить, не осквернив себя. При этом повелел хоронить там лучших своих воинов вместе с их оружием; на тот случай если Мессия воскресит солдат и, таким образом, решит проблему ритуальной нечистоты, те должны убить его.
Я хотел добавить, что подобная ревность за пределами понимания, ведь Машиах, согласно пророчеству, придёт ко всем и к мусульманам тоже. Вот и мечеть построили на месте нашего Храма, дескать, святое место занято. Теперь следят, чтобы евреи не поднимались на Храмовую Гору с молитвенниками – боятся, как бы не исполнилось пророчество – вернуться сюда законные наследники. Это из области чудес, я усомнился можно ли грузить ими ребёнка. Главное, родившаяся в Израиле Двора, хорошо даже без акцента читает по-русски. Сгодится ей папина библиотека.

Как-то стоял возле горы русскоязычных книг сваленных у мусорного контейнера. Судя по названиям, то была специальная медицинская литература. Я тут же представил старого профессора; уезжая из России, он не мог расстаться с книгами, которые собирал всю жизнь. Ни детям, ни внукам не понадобились его сокровища...
Я вернулся к нашему разговору:
- Ты успеваешь делать уроки?
- Когда как, - пожала плечами Двора, - в русской школе «Мофет» труднее учиться чем в ивритской.
- Ты сама делаешь уроки?
- По-разному, по математике мама помогает. С папой учу историю, с дедушкой – играю в шахматы.
- Замечательно, чем больше будешь знать, тем легче будет выбрать то, что тебя заинтересует больше всего. – Про себя же подумал: «Хорошо бы Эли увёл дочку в свой мир». Впрочем, девочка, кажется, тяготеет к точным наукам. Найти бы ей себя в профессиональном плане, для женщины это также важно, как и для мужчины. Настоящий интерес к чему-либо делает человека независимым, даёт ему чувство простора, причастности миру.
По разумным ответам и адекватной реакции девочки я решил, что у неё точное мышление. Может быть ошибся. Это не важно. Главное, она привязана к Эли, связана с ним. Только бы навсегда, ведь любовь детей дают больше радости и больше избавляют от одиночества нежели женщины.

Я увидел себя глазами ребёнка; вежливая Двора качалась на стуле, стесняясь выказать нетерпение; ей хотелось поскорей уйти к подружке играть, а тут какой-то дядька пристаёт с вопросами. В течении нашего разговора не покидало ощущение, будто она приглядывается ко мне также как и я к ней. Воспитанная девочка развлекала гостя, показывала книжку с яркими цветными картинками, где принц выбирает невесту из многих удалых смышленых девиц. В сказке добро, зло, красота, умение стрелять из лука, проходить сквозь стену. Всем достоинствам, поколебавшись, Двора предпочла красоту. Это потом к ней придёт ощущение красоты бесконечности, нет не космоса, – души.

…Луна в небе приблизилась к моей распахнутой балконной двери, будто звала или спрашивала о чём-то. Лунное притяжение вполне материально, случаются же морские приливы и отливы, связанные с луной. В детстве я был лунатиком, летал по ночам. Сейчас же просто не спиться и не оставляет ощущение напряжения, тревоги. Мне всегда трудно было расслабиться. За внешней сдержанностью, спокойствием впечатлительность на уровне патологии. Дети улавливают настроение, даже младенцы, глядя на меня, становятся серьёзными. Вот и Двора, как я ни старался вернуться в детство, ухватила тональность задумчивого давно немолодого дядьки.

То ли ночное светило рождает беспокойство, то ли беспокойство одушевляет это таинственное светило, представляет участливым, зовущим. …В древности у жителей города Ура, откуда вышел основатель нашей веры Авраам, процветал культ Луны. Может быть, поэтому некоторые учёные видят связь между монотеизмом евреев и обоготворением луны.
Чувство неудовлетворённости определяет нашу жизнь. У каждого своя задача, кто о чём думает - тем и становится. Вот и мои дети выбирают себя по своему, а не моему велению. Однако, помимо частных путей есть и один общий – путь к своему началу. Тридцать с лишним веков назад мы под водительством Иисуса Навина вошли в обещанную Богом, но ещё не отвоёванную страну. Сейчас перед нами стоят нерешённые тогда задачи праведности и национальной общности. Как внушить рассеянным по миру евреям стремление вернуться на свою Землю, и чтобы каждый нашёл себя здесь и не помышлял оставить заповеданное нам место. …Некоторые толкователи Святого писания считают, что Моисею – путеводителю народа не суждено было войти в Землю обетованную, потому как он не сумел внушить всем своим собратьям святость Творца. Кто знает, не ведёт ли к вере в Откровение самостоятельное познание истины, разум. Только бы сократить детям путь проб и ошибок, чтобы он не стал для них длиною в жизнь..."