Несколько фотографий (преимущественно для
Чайной ложечки как (по)читательницы литературного таланта Майи Улановской).
Московские журналисты и анархисты Влад Тупикин и Утэ Вайнманн в иерусалимской квартире писательницы и переводчицы Майи Улановской: обсуждение вопросов литературы, политики, лагерных воспоминаний, понятий справедливости, человеческой совести и всего на свете.
читать дальшеМайя рассказывает о своих родителях, до революции бывших анархистами, после - ставших советскими разведчиками, а в итоге (чего и следовало ожидать) - узниками Гулага; делится воспоминаниями, как в возрасте 16-и лет получила 25 лет лагерей за участие в "Союзе борьбы за дело революции"; а также ненавязчиво интересуется мнением современных российсских анархистов по поводу арабо-израильского конфликта.
Беседа, начавшаяся при утреннем свете солнца, завершилась при свечах и длилась двенадцать часов с редкими перерывами на чашку кофе; собеседники расстались в полном восторге и обалдении друг от друга. Г-н Тупикин, громыхающий статьями в оппозиционной российской прессе и в интернете, всегда производивший на незнакомых с ним впечатление "семерых - одним ударом", в результате разговора с писательницей неожиданно сник, закомплексовал и заявил, что по сравнению с таким человеком он - полное ничтожество; мы долго и сообща разубеждали его, но он, кажется, отныне так и останется при своем мнении. В свою очередь, его подруга Утэ, как задорная и даже драчливая немецкая журналистка, объявила, что отныне она будет писать не об антиглобализме, феминизме и прочих глупостях, а исключительно о Майе Улановской.
В течение этого дня я, сидя в кресле, выкурил две пачки сигарет и выпил восемь чашек кофе. Двенадцать часов пролетели как пятнадцать минут. Так всегда происходит между людьми, которым есть о чем поговорить. Под конец Майя велела мне передать привет Чайной ложечке. А кто это? - оживились оппозиционные журналисты, - наверное, судя по кличке, прогрессивная деятельница, скрывающаяся в подполье? - О, очень прогрессивная, - бормотал я, зажигая сорок первую сигарету, - это известная книгофилка, покровительница безродных космополитов, приятельница Председателя и последовательница когнитивного диссонанса... - Миша, - сказала Майя, заботливо глядя на меня, - у вас не произошло, часом, кровоизлияния в мозг? В кору обоих полушарий? - Уже давно, - с готовностью ответил я. - В обе коры и даже глубже. - Ну хорошо, тогда мы пойдем домой, - сказали московские гости, и мы пошли ко мне; выходя из парадной, журналисты заспорили, как им озаглавить будущую статью о встрече с Майей: "Поразительная встреча в удивительном городе", или же просто и непретенциозно - "Встреча с иерусалимской писательницей". - С престарелой! - неожиданно завопила Майя, свешиваясь из окна, - заметьте - с престарелой писательницей! Рот фронт! - и она захлопнула окошко.