Wyrdalak, хоть твой дневник, так сказать, "закрыт и больше не ведётся" (о чём скорблю) - тем не менее, с днём рождения тебя!

---

В порядке статистического опроса в Америке на улице останавливали 25-летних детей и спрашивали, что такое "Дельфийский оракул". И абсолютное большинство ответило, что Дельфы - это компьютерная программа такая, и Оракул - тоже.

По ассоциации вспомнилась уже местная тема: в порядке аналогичного опроса израильских школьников по поводу истории знаменитой крепости Бейтар (эпохи царя Антиоха Епифана) выяснилось, что сия крепость была названа в честь не менее знаменитой футбольной команды "Бейтар". Кем названа? Очевидно, самим Антиохом Епифаном.

---

Из А.Шлионского (1900-1973).

ЛИШЬ ТОГДА

И я сказал: нет, не сейчас.

И я сказал: когда вернётся каждый

из нас на свой порог и в дом войдёт,

и с непреложной логикой рассудка

опять на голос отзовётся эхо -

тогда

мы этот спор продолжим.



Но дотоле пускай меня не обвиняют, если

не стану отвечать я на вопросы,

и если ночь последует за ночью,

а между ними не настанет дня,

и если стих запросится на волю,

но все слова, подобно мёртвым птицам,

полягут под деревьями в саду,

где ночью завязалась перестрелка.



И я вернулся к своему порогу,

но в дом свой не вошёл. Слова

летали там, как хлопья чёрной сажи

над пепелищем.



------------------



УРОЖАЙ



Кто здесь шел? Кто прошел по земле этой старой?

Это чьё дерьмо? Кем трава здесь помята?

Здесь прошёл пастух с овечьей отарой,

это овцы роняли орешки помёта.



Вы кричите, что это неблагородно.

Я сказал: моё сердце - понесшее поле,

ваши звезды ему -

что навоз плодородный.

От кого понесу? Кто войдёт ко мне с болью?



От кого понесу я? Безлюбо и серо...

От бушующих соков живых мне невмочь!..

Вот убрался мой день, как старик Потифера,

словно тело Зулейхи, жарка моя ночь.



Как Иосиф Прекрасный, как в будни надежда,

как приходит печаль. "Ляг ко мне - я зачну!"

Но Иосиф рванулся - оставив надежду,

убежал от объятий. Теперь - не заснуть...



И Зулейха томится на ложе недобром.

Но земля понесла - семя в лоне живёт,

ибо жирный навоз щедро поле удобрил.

Вся земля - огромный женский живот.



------------------





И БЫЛ ВЕЧЕР



Целый день на груди исполинского мира,

как огромная штанга, лежала жара.

И земля за усилием каждым следила

и победы над зноем ждала.



Мир устало дышал, напрягая все силы.

Нет - не сможет, не вырвет, не вытянет он!..

Но жара поддается. И светятся жилы.

И отброшено солнце, и пуст небосклон.



И бесстыжий закат, бескрайний и древний,

над расколотым солнцем в молчанье встаёт,

И Адаму под темною сенью деревьев

Ева яблоко в тысячный раз подаёт.



-------------------



ОДНА ИЗ НИХ ОЧЕНЬ СИНЯЯ



Есть тридцать шесть сокрытых птиц,

Ради которых лержится небо,

И песня держится,

И певец -

Одна из них (всегда лишь одна!)

Синяя очень:

Синее небес,

Синее бездны,

Синей разноцветного платья Тамар, идущей к Амнону,

И снов о лестницах и снопах,

И стихов Ли Тай-по и Рашбага.

До конца всех "более" в чудесах измышлений,

До конца всех "далеко" в полётах мечты -

Потому её не схватить,

Потому её не поймать,

Не только силком,

Но и глазом.



При каждом пении крыл в час благословенного вечера

Ты говорил: она!

При каждом полёте напева в предутренний час тишины

Ты говорил: она!

В пору, когда всё ясно,

В пору, когда всё кажется:

То она! -

Не она!



Тридцать шесть скрытых птиц.

Тридцать шесть напевов. Приди, Избавитель,

Их собери воедино.



А небеса высоки,

выше самих себя.



--------------------

(Из переводов на русский)

---

Марга, с днём рождения!

---

Сказки Шарля Перро на ночь

Вы помните сказку Перро о двух сестрах - доброй и злой? Каждой из них встреченная волшебница преподнесла подарок... У доброй с каждым сказанным словом изо рта падали розы, жемчужины и бриллианты, у злой - жабы, змеи и крысы. Или ящерицы.

Дядя Миша Чикагский флудил весь вечер и никому не давал ничем заниматься. Начал он с того, что по телефонному справочнику вычислил домашний телефон президента и пытался дозвониться к нему домой - чтобы поговорить начистоту и узнать наконец, "как человека с такой фамилией пустили в президенты". Президента Моше Кацава дома не оказалось - как объяснил нам Дядя Миша, тот находится дома у премьер-министра с тем, чтобы обсудить именно вопрос, им, дядей Мишей, вынесенный на обсуждение. Дважды он звонил в Кнессет - заказать индивидуальную экскурсию в зале во время выступлений депутатов - "хочу посмотреть на их рожи и плюнуть им в лицо". Четыре раза он звонил в платную службу центральной АТС - узнать, который час, при том, что наручные часы есть у каждого из находившихся дома, в первую очередь - у него самого; у него даже две пары часов, на каждой руке, на всякий случай - "а ну, как в вашей сумасшедшей стране одну руку мне оторвёт в теракте, так как я узнаю, сколько времени?" Пять раз Дядя Миша звонил какой-то восьмидесятилетней Мане из Хайфы, склоняя её к сожительству и прельщая фаллоимитатором, привезённым из Америки специально для неё. Восемь раз он звонил в Америку - проверять, с кем изменяет ему его Грейси в его отсутствие. Упор делался на каком-то Чёрном Фюрере из Гарлема. Телефон работал отлично. Мы слышали каждое слово. Грейси выла, Дядя Миша плевался. Мы с Бусей в этот момент изучали рассказ "Волшебница" Шарля Перро.

Сосредоточиться было невозможно. Я прерывал обсуждение ящериц и жаб, по ходу изложения рассказа падавших изо рта второй дочери, так как аналогичная ситуация наблюдалась у прыгавшего в соседней комнате у телефона родственника. Я бегал в салон и колотил его по плечу, крича, чтобы он отлип уже от Грейси и дал мне заниматься с ребёнком. Бегал в салон я четыре раза - и под занавес сам вступил в дискуссию.

-Дядя Миша, вы идиот! Гарлем в Нью-Йорке, а не в Чикаго. Что, она к нему в Нью-Йорк полетела?! Вы же в Чикаго звоните...
- А ты поц! Он к ней из Нью-Йорка прилетел ещё за месяц до моего отлёта к вам, поцам! Чтоб вы мне все в Мичигане утопли с ним заодно!
-Да кто же он такой, ваш Чёрный Фюрер?! Вы совсем сбрендили на старости лет...
-Откуда я знаю, кто он такой?! Какой-то чёрный поц!
-Откуда вы его взяли? Вам привиделось! Дайте с ребёнком позаниматься, блин!..
-Боже, ну и родственнички у меня, шоб они сгорели! Возят на Мёртвое море к каким-то содомам и гоморрам, когда у меня под боком негры жену лапают!
-Да с чего вы взяли-то, что у неё какой-то негр?! И почему негр-то?!
-Ты идиот! Она сама - негр, вот негра себе и нашла! И вообще мне скучно, ты ещё не понял? Мне же нужно как-то развлекаться, нет?
-Дядя Миша, какой же вы идиот, прости господи... Не мешайте мне Буське книжку читать. Вы же так орёте, что сосредоточиться невозможно.
-Ха, ты думаешь, что от твоих книжек она вырастет человеком? Она, если ты хочешь знать, вырастет человеком вопреки твоим книжкам! Ну что ты ей читаешь - я же всё слышу отсюда. Телефон мне не помеха, я одним ухом в трубку, другим - прислушиваюсь ко всему происходящему в этом идиотском мире. Жабы и ящерицы изо рта... Розы и бриллианты изо рта... Какой он поц, твой Перро: дали бы мне этих двух дур из сказки, я бы их заставил болтать беспрерывно и кормил бы выборочно. Подсчитай, сколько слов обе они сказали по ходу сказки, и сколько бриллиантов с розами и жаб с черепахами у них, дур, изо рта вывалилось!.. Я мог бы открыть ювелирное дело, цветочную фабрику и зоомагазин одновременно. Пересчитай на доллары! Вот это бизнес... Ах вы поцы недоделанные... Грейси, молчи, Грейси! Я знаю, что этот бандит у тебя!
-Дядя Миша, не мешайте заниматься. Всё, ушёл негр. Нету негра. Негр умер.
-Что-о?! Умер? Почему умер?! Ты убил его? Зачем ты его убил?! Убили негра. Ха, слушай, поц! Знаешь такую песню - "Убили негра"? По "Радио Аляска" передавали по-русски...
-Господи, когда же вы уже съебёте от нас, дядя Миша?
-На той неделе. Ну и родственнички у меня... Удовольствия с вами я не имею никакого. Мало того, что вы не имеете чувства юмора, так теперь вы ещё и негра убили! Ай-ай, зачем ты негра-то убил? Такой хороший негр был... Слушай, что ты за списки составляешь?
-Отмечаю, с кем в Петербурге встречаться буду... Встреч много.
-А, ты же едешь! Я забыл. А что это за странные люди? Это клички? Шифровка? Чтобы Софа не поняла? Гы-ы-ы, я тебя понимаю.
-Это ники...
-Вот это что за ник? Ворона... Ничего себе. Дээс какой-то. Тэк-с, с вами, молодой человек, всё ясно. Ну у тебя и знакомые. А это вот что такое? Конопатая какая-то... А, слушай, она точно конопатая? Я конопатых люблю!
-Идите к чёрту, дядя Миша!
-Не-не-не, ты мне скажи - она очень конопатая или нет?
-Да откуда я знаю? Я её никогда не видел...
-А эту вот, итальянку, ты тоже не видел? Слушай, ты её тоже увидишь? Ты ей привет передай обязательно, понял, да?
-Не увижу. Её там не будет. Она там не живёт.
-Если она там не живёт, то зачем ты туда едешь? Господи, какой же ты всё-таки поц! И зачем ты мне морочишь голову уже двадцать четыре часа?
-Я вам морочу голову?
-А это что за Клипса? Нет, слушай, что за имена людям дают?
-Не Клипса, а Лапса...
-Лапса... А она тоже конопатая?!
-Не знаю я! Я её тоже ещё не видел.
-Ба! Да ты никого не видел! Вот если бы ты увидел мою Грейси! Она, правда, не конопатая, но так даже лучше... Нет, всё же, какой ты поц! Ну и родственнички у меня. Дай почитать что-нибудь на ночь, я уже не усну сегодня. Что-нибудь лёгкое. Про войну там или про холеру в Одессе.

Я дал ему первое попавшееся на полке - "Сёгуна" Джеймса Клэйвелла, роман о самураях Хоккайдо 16-го века.
Я ушёл спать в полночь. Мне снились змеи и жабы, падавшие изо рта Дяди Миши, зоомагазин по продаже пресмыкающихся, открытый Грейси в Чикаго, и Чёрный Фюрер, выписанный из Гарлема и стоявший за прилавком этого магазина. В полтретьего ночи я проснулся от вопля: Дядя Миша, одетый в японское кимоно, купленное очень кстати накануне на арабском рынке, скакал по комнате и пытался изобразить самурая, делающего сеппуку. Вместо меча он использовал фаллоимитатор, привезённый из Чикаго для восьмидесятилетней Мани.

Я вернулся в кровать с головной болью, но не смог уснуть уже до утра. В полчетвёртого я встал, сделал себе кофе и пошёл в дневники, где обнаружил одну лишь Ворону. Софа глотала валидол. Дядя Миша за стенкой кричал "Банзай!"
Одна лишь Буся спала и чмокала во сне: ей снилось, что она принцесса, с каждым словом своим роняющая на пол розу или бриллиант.

@темы: Психические заметки, буси

---

Сорринка, с днём рождения!

Все пожелания и благодарности выглядят банально и пошло. Просто - счастья тебе.

И спасибо!

---

У моего сына Митьки сегодня день рождения.

В Питере живёт, со своей мамулей.

Ему 22 года. Вот так.

---

Прощальные стихи

на веере хотел я написать, -

в руке сломался он.



Басё, сын самурая.

---

Eugenia, c днём рождения!

---

Что такое? Кажется, от предстоящей поездки в Питер что-то не в порядке с головой. Думаю категориями пятнадцатилетней давности. На улице заговариваю с неграми по-русски. На работе смеюсь беспричинно, что является, как известно, признаком большого ума. Весь из себя на Невском. Одна нога в Летнем саду, другая на палубе "Авроры". Ни страны, ни погоста, так сказать. Сижу без очков, ничего не вижу, глаза вплотную к экрану, ресницы хлопают о монитор. Смотрю - ба, на дневниках объявился почти тёзка! Либертарный Ёжик. Перечитал ник - да, Ёжик. Не проверяя, кто он (она) и что, зачем-то тут же сел писать ему (ей) восторженное письмо (к чему? с чего?) Что писал - не помню, что-то, кажется, о вечных ценностях и духовных поисках, но тексту было столько, что письмо не прошло по объёму и вообще пропало. Тогда полез проверять его (её) профиль. Как хорощо, что письмо не ушло. Это был(а) Лабораторный Ёжик.

Нет, каков идиот. Я.

Представляю, как этот ёжик (ежиха) изумилось бы.

---

Ограниченные записи и поведенческие стереотипы как утренний флуд

Возможный выбор между двумя персонажами, связанными общностью исторического развития их психологических типов и отличающихся социально-поведенческими установками в конкретные, отдельно взятые эпохи. Или даже - в одну и ту же эпоху, что не суть важно. Люди - они разные, хоть, некоторым образом, оба наши, как будто их одна мама родила. Вот и не знаешь - то ли вести себя, как Михаил Самуэльевич с его причитаниями в кузове "Антилопы-Гну", то ли как тот хасид, который смехом разрывает завесу бытия.

Два поведенческих стереотипа, каждый примеряется на себя, как старый, но ни разу ещё не ношенный костюм. Жмёт в плечах и под мышками.

- "Я год не был в бане! Я старый, меня девушки не любят! - Обратитесь в лигу сексуальных реформ. Может быть, там помогут".

- "В страстном здании вышиблены двери и окна... С вытекшими глазницами хасидизм всё ещё стоит на перекрёстке ветров истории".

Да не Эммануилыч это сказал. Рабби Менахем-Мендл из Коцка не то Аарон из Гура лет за пятьдесят до рождения одессита.

А на закрытые или ограниченные записи, судари, не нужно обижаться. Я, правда, их вообще не делаю и не понимаю вовсе, для чего это нужно - ограниченные записи (термин-то какой!), но многие мне жалуются на тех, кто таки-да делает. Как будто я мировой судья и как будто я могу тут что-то изменить. Лучше обратитесь к администрации, к этой местной лиге реформ, с просьбой убрать опцию - видеть, что очередная запись именно для тебя не предназначена. На хрена тогда тебе вообще напоминают, что запись есть, раз она для тебя не предназначена? Зачем видеть эту запись о записи?

-Буська, - кричу, - Бу-у-усь!.. Поди сюда. Сюда иди.

Бежит ко мне с кубиками в руках.

-Папа?
-Слушай, я забыл. Как это сказать по-русски: хотел посмотреть, а мне дали по лбу?
Долго молчит.
-Любопытному на днях прищемили нос в штанах.

Так.

Осёл стонет, когда голоден, и каждому глупцу хватает глупости оплакивать свою участь, но лишь мудрец разрывает смехом завесу бытия.

Побудем для разнообразия как интеллигентные люди.

@темы: Психические заметки, буси

---

Митиль выросла и превратилась в царицу Ночь. На тётушку Берленго уж точно не похожа.



Я тоже в детстве от Метерлинка плакал, да. Я и сейчас иногда плачу, как Портос, хотя больше скриплю зубами. Впрочем, это из другой оперы.



В комментарии - обещанная, старая и некачественная фотка Дяди Миши Чикагского в компании некоторых других проходимцев. Снимок НЕ отражает души прекрасные порывы Д.М. Номер Рас.

---

Daina, вот мне в наследство от одного умершего старика-искусствоведа достался сборник гравюр петрозаводского художника Алексея Авдышева. Лежу в постели и перед сном перелистываю всё время. Как своеобразная медитация, без которой не уснуть. Плеск волн, холодный ветер, сосны, ели, камни, дома на сваях на берегу Онеги - и Валаам.

Хм. Может, весь этот мой перманентный сыр-бор из-за Севера оттого, что я в предыдущей жизни был карелом?

Или эскимосом.

---

Так и не высказанное

-Что нового пишете, отец Гур? - спросил Румата вполголоса.

Гур вздрогнул:

-Пишу?.. Я?.. Не знаю... Много.

-Стихи?

-Да... стихи.

-У вас отвратительные стихи, отец Гур! (Гур странно посмотрел на него.) Да-да, вы не поэт.

-Не поэт... Иногда я думаю, кто же я? И чего я боюсь? Не знаю.

-Глядите в тарелку и продолжайте кушать. Я вам скажу, кто вы. Вы гениальный сочинитель, открыватель новой и самой плодотворной дороги в литературе. (На щеках Гура медленно выступил румянец). Через сто лет, а может быть и раньше, по вашим следам пойдут десятки сочинителей.

-Спаси их господь! - вырвалось у Гура.

-Теперь я скажу, чего вы боитесь.

-Я боюсь тьмы.

-Темноты?

-Темноты тоже. В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.



(с)



Вот, собственно - другими словами - то, что я хотел сказать S'Tair'An после чтения её поста, к которому я написал коммент, к моменту отправки которого сам пост уже был стёрт автором...

В деревне Бог живёт не по углам!

---

В последний час

В Иерусалиме на улице в +30.

В доме +28. В этих условиях Буся умудрилась заболеть ангиной. Температура 39. Читаем, держа её у меня на руках, прямо с экрана, сказку, которую Lapsa написала специально для Буси (см. соответствующий пост в Лапсином дневнике).

Автору сказки - огромное спасибо. Перечитывать будем вечером, перед сном, по распечатке.



Дядя Миша Чикагский прибыл с Мёртвого моря, куда убыл сегодня ранним утром. На побережье Мёртвого моря +38 в тени. Дядя Миша по дороге туда обзванивал по мобильнику своих старых любовниц, раскиданных по всему миру, что по времени заняло как раз полтора часа дороги в курорт Эйн-Геди. По прибытии на Мёртвое море раздался звонок на мобильник к самому дяде Мише - это дозвонилась самая престарелая из подруг юности - 78-летняя Сима из Хайфы, которая каким-то образом вычислила его пребывание у нас в стране. Нынче же вечером дядя Миша убывает в Хайфу, несмотря на то, что Сима пятьдесят восемь лет как замужем за раввином и вообще уже прабабушка.

Услышав её голос (это было на пляже), дядя Миша так возбудился, что бросил сопровождающих и ринулся в волны на надувном матрасе лазурного цвета. Сопровождающие подняли тревогу лишь тогда, когда голова дяди Миши исчезла из поля зрения береговой охраны. Через сорок минут он был задержан спасателями и пограничниками в районе, примыкающем к территориальным водам Хашимитского королевства Иордании, и эвакуирован на катере на израильский берег. По дороге дядя Миша отбивался от спасателей и утверждал, что намеревался переплыть Мёртвое море из-за трёх моментов: а)проверить историческое утверждение Иосифа Флавия о том, что в этих водах вообще невозможно утонуть ввиду концентрации соли; б)полюбоваться на подводные останки Содома именно с иорданского берега; а также в)дабы унять жар в чреслах, возникший после получения вышеупомянутого сообщения по мобильнику.



Я сижу дома, уложив спать Бусеньку, слушаю крикливые объяснения дяди Миши, пересыпаемые проклятьями израильской службе спасения на водах, и читаю книгу покойного Лихачёва "Смех в древней Руси", - приложение "Послание сына, "от наготы гневнаго", к отцу".

---

Егда еще был в попех, прииде ко мне исповедатися девица, многими грехами обремененна, блудному делу... повинна... Аз же, треокаянный врач, сам разболелся, внутрь жгом огнем ьлудным, т горько мне бысть в тот час: зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил руку правую на пламя, и держал, дондеже во мне угасло злое разжение.



Житие протопопа Аввакума.

---

Ich will kein Aushvitz.



Никогда ни о чём не жалейте вдогонку, да.

---

Бирюк

Вот все говорят: Париж, Париж... Кто-то добавляет: Вена и Рим. Ну, о Нью-Йорке тоже поговаривают. Типа - увидеть и умереть.

Все мои местные знакомые каждый год, во время отпуска, шастают по миру. Это хорошо. Это, видимо, развивает воображение при наличии минимальной географической любознательности. Хотя большинство ездит оттого, что увидеть Европу или Америчку - престижно. Как, вы не бывали в Голливуде? Вы не смотрели Амстердам? Вы не удосужились заглянуть даже в Афины? Вы - тёмный лес!



Я - тёмный лес. Я не понимаю, как масса народу тратит кучу денег, сил, нервов, отправляясь в Прагу для того лишь, чтобы походить по модным и (говорят) относительно дешёвым магазинам; такие люди судорожно зевают в картинной галерее Лувра; поглядывая на часы, как бараны смотрят на Джоконду, удивляясь, чево в ней нашёл Леонардо; в Колизее их интересует лишь, сколько стоило римским властям его ежегодное содержание. В венецианских каналах их тошнит в гондолах, в перекопанных Помпеях они прежде всего умоляют экскурсовода показать им "где-то тут Приапа какого-то с хером на стенке". Перед этой стенкой они стоят часами, разинув рты, не повернув головы качан даже на Везувий. Они обязаны отбыть европейские впечатления - как повинность, чтобы быть, как люди и, вернувшись домой, обзванивать родственников, небрежно упоминая в ничего не значащем разговоре о том, что и они побывали в сортире при Метрополитен-опере - сиречь приобщились к европейской культуре.



Вы знаете, я так и не был ни в Метрополитен-опере, ни в Лувре, ни в Венеции, ни в Амстердаме. В Нью-Йорке я не был тоже. Я не был даже на Плац-Пигаль, снимки с которой мне с жизнерадостным смехом показывал дядя Миша-Чикагский - он снят там в обнимку со всеми шлюхами поочерёдно, и старшая из них годится ему во внучки. Я понимаю, что не-посещением своим настоящих центров мировой культуры - и даже просто тех мест, где я не бывал вне зависимости от их культурной значимости - гордиться нечего. Я и не горжусь.

У меня в голове содержится список мест, где я хотел бы побывать. Которые я действительно хотел бы увидеть. В которых я, возможно, хотел бы проводить свои отпуска ежегодно.



Каюсь - в списке этих мест нет почти никаких культурных центров, кроме одного. Мне стыдно. Мне нудобно перед женой за то, что я регулярным образом отклоняю предложения родственников посетить Дрезден, Филадельфию и Чикаго. Сан-Франциско интересует меня лишь постольку, поскольку в нём жил Джек Лондон. Но так как следы устричных пиратов Оклендского залива затерялись в мраке его ранних рассказов, в Калифорнию я не поеду. Да, я хотел бы увидеть своими глазами фрески Помпеи и походить по раскопанным улочкам Геркуланума - о них писал Плиний, которого я когда-то знал почти наизусть; но и без этого я могу обойтись. Без Чикаго я обойдусь тем более - там для меня есть лишь два интересных персонажа - Аль-Капоне и Дядя Миша. Но знаменитый гангстер давно умер, а Дядя Миша в очередной раз сам приехал сюда ко мне в гости - так зачем мне ехать в Чикаго?



Хотелось бы увидеть Фудзи-Яму, да. Норвегию - тоже, но не Осло, а шхеры и фиорды, по которым плавали викинги. Из-за викингов тянет и в Исландию, и на Шпицберген, хотя на Шпицберген, кажется, не выдают визы. Гренландию хочется увидеть, там ледники, эскимосы и Эйрик Рыжий. Был. Ирландию - она родина капитана Блада и портера (Портер - не тот, который Лев Михайлович, а пиво). В Шотландии - вересковый мёд и лорд Гленарван. Был. В Уэльсе тёплые дожди по крышам шелестят, и ещё там высаживался Рагнар - Кожаные Штаны. На Аляску и в северную Канаду хочется, - не в Торонто, где хорошие заработки, а в озёрную страну Атабаску и на Юкон, - там сосны и гризли, описанные Джеймсом Кервудом, который тоже, увы, был. В ЮАР хочется, о ней писали Буссенар и Майн Рид, и вообще я всегда был за буров, но и те буры, о которых они писали, теперь уже тоже, увы - были. В Австралию меня много лет звал мой тёзка, старый писатель из Мельбурна, но Мельбурн расположен так далеко от трассы, по которой в фургонах, запряжённых волами, пересекли материк дети капитана Гранта, что я откладывал поездку, пока мой тёзка не умер от старости.



В Бразилии в лесах много диких обезьян, и ещё там стоит на Амазонке легендарный пост Леонардо, о котором рассказывал Юрий Сенкевич, но Леонардо умер, а недавно умер и легендарный кон-тиковец. Великанов-гигантопитеков, о которых рассказывали оба покойника, никто уже больше не видел. Они ушли в джунгли. Да и жарко там, в джунглях, что я там делал бы, если все гигантопитеки ушли? У меня есть знакомый хасид, работавший ритуальным забойщиком скота в Рио-де-Жанейро, так он рассказывал, что в Рио летом плюс пятьдесят, все, как известно, ходят в белых штанах, или просто в трусах и майках, а он, хасид, ввиду своего религиозного статуса был вынужден бродить по городу в чёрном костюме, шляпе и шерстяных подштанниках.

Я не поеду в Рио.



Вот в Афины и на Пелопоннес я поеду точно, но года через два, когда деньги будут. Греция - это Геродот, Плутарх и Ксенофонт, это Ликург, Демосфен и Александр Двурогий, хотя говорят, что в Македонию экскурсий не бывает вообще. На Итаку, в гости во дворец к Хитроумному, на песчаный Пилос, к старцу Нестору, меня не пустят - там теперь сплошь базы греческих ВМС, и иностранцам, якобы, нельзя. То, что я хотел посмотреть острова не из-за их ржавых сторожевых катеров, а из-за Гомера, никого не интересует.

Возможно, было бы интересно увидеть Лесбос и передать приветы. Это я сделаю, да. А на Крите, в Микенах, я уже был. И пирамиду Хеопса видел тоже, трепетной рукой, наклонившись к земле, потрогал стопудовые камни основания, и сфинкса поцеловал тоже. Бедуины думали - я рехнулся.



В Турцию не поеду из идейных соображений, но в Трою очень бы хотелось, конечно. Может, и удастся. Правда, все экскурсии в Турцию рассчитаны на Анталию, Стамбул и прочие туристско-денежные центры, но я постараюсь попасть на берег Геллеспонта - но именно на то место, где вытащены на берег были корабли, неровными рядами уходившие за Сигейский мыс. По долине Скамандра пройтись бы не спеша, до самых Скейских ворот... Да не дадут небось - время, время! Автобус отчаливает.



В Москве я был однажды, мне тогда было 12 лет. Помню четыре вещи - Василия Блаженного, шум, многочасовые поездки в переполненных автобусах до Чертаново и обязательную к просмотру мумию в Мавзолее, от которой я, войдя в помещение, шарахнулся. Разбирались, да.

Теперь в Москву я поехал бы добровольно - хотя бы из-за некоторых новых знакомых. Но я еду в Петербург, и это единственный город в мире, в который мне хотелось бы возвращаться снова и снова. В Иерусалиме я хочу жить, а возвращаться - лишь в Петербург. Здесь нет противопоставления. Здесь - "а", не "но".

Даже Питером я, с точки зрения близких, пользуюсь странно. Обойдя знакомые улицы, добравшись до первого этажа Эрмитажа и благоговейно приложившись губами к стеклу, закрывающему мумию - подлинную, ту, другую, не мавзолейную - я совершаю круги по городу, встречаясь с друзьями; после друзей я, сопровождаемый недоумённым гомоном родных и знакомых, уезжаю из города - в лес. На Карельский перешеек. К Выборгу, на вершине двухсотметровой башни которого я, 18-летним дурачком, поменял когда-то выцветший до белизны красный флаг на полотнище с пришпиленной фотографией моей первой любви. К Приозерску, Вуоксе, Сортавале, в Калевалу, в лес, в сосны, в ели, в чащобу, в одуряющий запах смолы и хвои, ехать на поезде, потом на машине, потом пешком - дальше, дальше, в деревянные города из летописей и песен Городницкого, в средневековье, где нет моторов и вони, идти, брести, добраться, припасть под нагретыми соснами в конце пути в безлюдный, кукушечный августовский полдень к ледяной воде Ламбушки, упасть, полузакрытыми глазами смотреть в свинцово-синее небо, свернуться эмбрионом и замереть, побеждённым своею победой.



И это - будет.

---

Только что получил визы и билеты. Свершилось. Лечу 5 августа. Сбылась мечта идиота.

---

Мистер-Твистер

Мне, как и Паше Викторовичу, очень хотелось бы написать какую-нибудь глупость с претензией, но ничего не приходит в голову, окромя того, что сегодня - День взятия Бастилии.

Если тут есть какие-нибудь французы, то я их поздравляю.



Совсем нет сил писать: во-первых, в стране царствует хамсин и температура на улице +40, а во-вторых - вчера нам, как снег на голову, свалился ближайший родственник моей жены Софы, дядя Миша из Чикаго. Это само по себе не уступает хамсину. Можно было бы описать, как сей 80-летний старец, бывший одесский подпольный миллионер, а ныне гражданин Соединённых Штатов, припёрся к нам в гости на месяц, вручив нашему семейству, встречавшему его в полном составе, прямо в аэропорте, при всём честном народе, в качестве подарков фарфоровый фаллоимитатор патологических размеров и 15 коробок "Виагры". При этом (видимо, в результате прогрессирующего склероза и общего маразма) он перепутал, кому что дарить - фарфоровую безделицу, не успели мы ахнуть, вручил трехлетней дочке, а своему престарелому брату - коробки с "Виагрой". При этом колючий пластмассовый кактус, который он тоже привёз с собой, был почему-то вручён офицеру службы безопасности аэропорта. Ребёнок размахивал своим подарком, бегая по залу ожидания, я охотился за ребёнком, вопль Софы напоминал пароходный гудок. Толпа встречающих иорданский самолёт арабов, плотоядно шевеля усами, приближалась к нам. Дядя Миша счастливо смеялся и порывался достать со дна одного из многочисленных, привезённых с собою чемоданов, ещё что-то. Моё недоумение разделяла вся Европа. На мой вопрос родственнику, зачем он привёз с собой всё это богатство, этот старый придурок ответил, что в Америке все так делают. Раздраженный жарой, я не стал допытываться, что именно делают в Америке так: привозят ли родственникам в подарок фаллоимитаторы, вручают ли их детям родственников, дарят ли офицерам безопасности пластмассовые кактусы.



По дороге домой безумный родственник моей жены рассказывал, что подготовил нам всем ещё один сюрприз, самый приятный: в Чикаго он неожиданно для себя женился на негритянке Фросе, моложе его на сорок шесть лет, и негритянка эта вскоре приедет к нам в гости - пожить в Святом городе на наших харчах. Софа и её папа притихли, а я сказал сквозь зубы, что, с моей точки зрения, Фрося - странное для негритянки имя; дядя Миша жизнерадостно согласился со мной и отвечал, что у богатых - свои причуды, что вообще-то зовут её Грейси, но иногда его мучает ностальгия по Одессе, где он оставил одну Фросю, трёх Оксан и штук двадцать тех, чьи имена прочно забыты ввиду глубокого старческого склероза - и посему в моменты особо ностальгического, но невыражаемого вслух, как и подобает мужественному человеку, настроения Грейси отзывается на Фросю, - ведь она необычайно тонкая натура, с которой они связаны духовной нитью. Впрочем, заметил дядя Миша, из уважения к семье родственников своего мужа Грейси-Фрося согласна откликаться на имя Сарра.



Мы обречённо переваривали неожиданное счастье, а дядя Миша развлекался: громко пел государственный гимн Израиля, колотил меня по спине отобранным у ребёнка фаллоимитатором, порывался, вскакивая с заднего сиденья, нажимать на авомобильный клаксон. При этом он, высовываясь из окна, делал ручкой проезжающим дамам-водителям (в руке у него был зажат вышеупомянутый предмет) и одновременно рассказывал анекдот, который я знаю столько лет, сколько знаком с дядей Мишей:

-Встречаются на пароходе два коммивояжёра. "Куда вы едете? - спрашивает первый. - "В Одессу". - "Вы говорите, что едете в Одессу, для того чтобы я думал, что вы едете не в Одессу, но вы же действительно едете в Одессу, зачем вы врёте?"



О многом я мог бы написать, если бы не хамсин, принесший в Иерусалим сорокаградусную жару. Придётся вам обойтись без рассказа.