Симхасана

 Pengy сегодня удачно напомнила мне о существовании т.н. "позы льва", весьма действенной при лечении ангин и прочих заболеваний горла. Я в детстве, когда болел ангиной, всегда эту позу выполнял раз по двадцать в сутки - папа заставлял.

Несколько дней назад на работе у меня заболело горло; а я как раз был на совещании у директора, там принимали иностранную делегацию, состоявшую почти исключительно из американских феминисток; ну, я забылся на минуту, сработал условный рефлекс, и - изобразил. Иностранные дамы - даром что феминистки - завизжали, сотрудники шарахнулись, директор подскочил.

Было крайне неудобно. Но объяснять, что это специальная йоговская позиция, было лень, - и я просто сказал, что меня тошнит от окружающей действительности.

---

Из моления рамапитека

У меня когда-то был друг в России,

- теперь он уже академик, директор-распорядитель международных научных фондов, и вообще зицпредседатель, но имени его называть мы не будем, потому что его и так все знают, - а главное, мы уже давно не друзья; но тогда он был просто бедным студентом-интеллектуалом, тонким ценителем женщин и человеком с юмором. Но не юмором, не женолюбием и не бедностью прославился Игорь. Среди алкашей города на Неве он слыл рекордсменом и, клянусь мамой, равных ему не было в заведениях типа "три ступеньки", тянувшихся прерывистым астматическим пунктиром от Адмиралтейской набережной до совхоза "Шушары", куда нас ежеосенне посылали в помощь вымирающей деревне собирать на унылых полях ящики с кормовой свеклой. Будущего членкора знали все: официантки и заведующие рюмочных центра города, и распорядители питейных заведений в районе экскурсионного маршрута "Петербург Достоевского", и рядовые, и сержанты, и офицеры отделения метро "Сенная площадь - Площадь мира" (как, впрочем, и всех других милицейских отделений великого города), и держатель единственного в этом городе настоящего самогонного притона Василий Петрович с Лиговки, и баба Маня, собиравшая стеклотару из-под скамеек в Таврическом саду. Его знали бездомные алкоголики, не скрывавшие своей естественной жажды к спиртовым парам гуталина, который они намазывали на хлеб и сушили на батареях парового отопления в подвалах, и высоколобые интеллигенты - физики и лирики, страдавшие тем же алкоголизмом, но стыдившиеся этого и лечившиеся тайно в трех наркологических клиниках.

...Он, именно он занес в Ленинград на рубеже двух глухих десятилетий московскую моду на древние рецепты Венички Ерофеева из бессмертной книги "Москва - Петушки". И если безвестный бомж из скверика на Зверинской улице, сверяясь с выцветшими страничками пятой машинописной копии, давясь, выцеживал на свежем воздухе, под шелестящей листвой, стакан одеколона "Свежесть"; и если прохиндей-майор из знаменитого милицейского участка N27 у Маяковской, где били морду и таскали за волосы первых российских панков и хиппи, в часы рабочего досуга варил на службе пунш "Слеза комсомолки" и помешивал его веточкой жимолости при выходе первой звезды; и если референт-секретарь Его превосходительства первого секретаря Обкома партии в Смольном, даже не догадываясь о существовании вышеупомянутых бомжа и майора, скрашивал свои серые рабочие будни изготовлением коктейля "Поцелуй тети Клавы", - то можете быть уверены, что рецепты все трое получили через Игоря – каждый по своим каналам, разумеется, при этом о существовании Игоря не подозревая вовсе.

Зачем я пишу всё это, зачем я описываю глупость молодежных, бараньих, можно сказать - мычащих в границах (анти)советского новояза - студенческих встреч в чайной "Свет" на Бассейной, в чебуречной "Дружба народов" на Фрунзе, в коктейль-баре "Висла" на Гороховой? Ни для чего такого, смею уверить.

О чем печаль моего труда и радость его о ком?

Желание передать ощущение того странного уже теперь для многих, глухого времени, когда не было ни компьютеров, ни интернета, ни свободной прессы, ни Бориса Моисеева, ни рекламы голых сисек, ни прокладок с крылышками, ни секса, ни Солженицына стотысячными тиражами - ничего не было, кроме смешных анекдотов о том, как он, Солженицын, будто бы встал во главе цензурной службы Советского Союза, и о том, как (тоже только в анекдоте) издали ПСС Бухарина… Почему – Бухарина? Не знаю.

Помню, как в 84-м Александр Завельевич, профессор, старший преподаватель кафедры истории СССР с пятидесятилетним партийным стажем, ветеран войны, шептал мне на ухо, выпятив губы дудкой, взъерошив волосы и округлив глаза:

-Вы – честный человек! Я скажу вам, как на духу: я надеюсь ещё дожить до дня, когда реабилитируют Бухарина! Я уже не доживу до того дня, когда реабилитируют Троцкого… но… может быть, доживете хотя бы Вы?!

Бедный Александр Завельевич, чем была набита твоя больная голова.

Я брезгливо отстранялся, гордый доверием старшего научного сотрудника. Я знал, кто такой Троцкий, и вовсе не желал противопоставлять его Сталину, как поколение почти вымерших к тому интересному времени динозавров – старых большевиков, прошедших царские каторги, и советские каторги, и семнадцатый революционный Эйфорический, и тридцать седьмой Страшный, и пятьдесят шестой – Год надежды для тех из них, кто остался жив. Меня тошнило от них одинаково - и от Давыдыча в пенсне, и от Виссарионыча в кителе. И от тряского страха, въевшегося в поры старшего научного сотрудика с пятидесятилетним партийным стажем, меня тошнило тоже. Страхом веяло от воздетого короткого волосатого пальца, от его выпученных глаз; а я томился свиданием с Машей, Дашей, Любой, Светой, с бобинным магнитофоном "Маяк", принесенным на рандеву, на хиппи-хату через весь город, и скверными копиями песен Цоя, Майка Науменко и Б.Г. И я отстранялся от пузырящихся губ с причитанием о Николае Ивановиче, и думал о другом.

А за окном цвела сирень, и восходила юная весна восемьдесят четвертого года, и я блеял о бабах, как баран на заре, и вопил в тиши коммунальных кухонь о самиздате, как Буковский на исходе зоны.

И я знал, но ещё не чувствовал тогда, что предстоял мне в исходе того года майских роз ещё один, уже последний в России опыт – заиндевелый. заснеженный, кондовый, посконный, сермяжный, вонючий опыт Советской армии, о котором я и так уже понаписал здесь достаточно, а потому ещё писать о нем я уже не буду.

И, распрощавшись со своими Маргаритами, и со своими Цирцеями, и со своими Пенелопами - и с Еленами своими гордыми распрощавшись, я вздохнул запах их каштановых, черных, белокурых, рыжих волос – и отправился в изгнание; а, вернувшись, нашел я их ничуть не изменившимися, как будто мой опыт им и не передался, - а он-таки не передался им (с какой стати?) – и тронулся я в новый поход.

И всюду, как ни вообрази, были и есть со мною клубящиеся реваншизмом струи коктейля "Слеза комсомолки" и "Поцелуя тети Клавы". И регламент вечного в своей неуязвимости одеколона "Свежесть" со мной был и есть тоже. Одеколон, чей аромат исчез лет двадцать пять назад, со смертью эпохи и автора гениального романа, преследует меня до сих пор…

И мы, жители далекой звездной родины угасшего мира, мира жалких потомков пророков, до сих пор собираемся иногда, и, выпив в ночной тишине, под пальмами, очищенного шотландского виски, который ничтоже – ничтоже, говорю вам!! – сумняшеся – принимаем мы за одеколон "Свежесть" – задрав вурдалачьи рыла, склонив бельма, протяжно стонем о невозвратном, несбудущемся уже никогда, стройным хором, псалом:

-В нас прозвучит сосредоточьем ночи
моление по меркнущей Звезде…

@темы: Психические заметки

---

Вы знаете, а я совсем не умею заниматься виртуальным сексом. То-есть вообще. Казалось бы, все условия налицо, а оно - вон как. Люди всю душу, можно сказать, вкладывают, а я в ответ могу лишь глупейшим образом хихикать, как конфузливая старая дева, либо, завернувшись в белый плащ с кровавым подбоем, удалиться, стеклянно выпучив глаза и печатая шаг, как легионер на выпасе.

Просто беда.

---

С днём рождения,  Hemem.

---

Электронная библиотека ImWerden , где есть записи голоса Л.Толстого, поэтов Серебряного века, и много других голосов:
http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books
За ссылку - спасибо  la_guerreII

@темы: нотабене, книги

---

Хотел написать сказку, но тут на сто седьмом году умер наш ведущий каббалист рав Кадури, на похороны за полтора часа собрались полмиллиона человек, город перекрыт, и вдобавок прекратилась подача электроэнегрии. Он года за три до смерти так и сказал: когда меня хоронить будут, отключится электричество, имейте в виду.

Знал, что говорил, видать.

Я один раз с ним разговаривал - мудрый старец, сказать нечего. Это лет двенадцать назад было, но я до сих пор под впечатлением.



Вот тут о нем немного: http://www.spectr.org/2005/079/levin.htm

---

 neuzheli и  PARADOXX, с днём рождения.

---

Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами.

А.Блок

@темы: цитаты

---

איך האב זיך יארן געוואלגערט אין דער פרעמד. איצט פאר זיך וואלגערן אין דער היים

Их хоб зих йорн гевалгерт ин дэр фрэмд. Ицт фар зих валгерн ин дэр хэйм...

Я годами скитался на чужбине. Теперь я еду скитаться у себя дома.

@темы: цитаты, идиш

---

Из записных книжек

Тургеневская девушка бальзаковского возраста.

---

Начитанные женщины в клетчатых рубашках

 Lapsa задает странную, но вежливую анкету под названием "Сильные слабости": http://www.diary.ru/~Lapsa/?comment...8&from=last

Приходится отвечать, поскольку спрошено вежливо.

Хорошо. Тогда по пунктам:

Красивые люди. Таковых не бывает - по крайней мере, это утверждает моя жена, к мнению которой я иногда прислушиваюсь. Бывают люди симпатичные, и симпатии мои к ним безмерны; все дело в том, кто и в чем симпатичен мне лично. Объективной красоты не признаю - сие явление, с моей точки зрения, сугубо индивидуальное. Впрочем, мы говорим о внешности.

Запахи. С запахами ассоциируется всё, в т.ч. и интеллект. Не устаЮ нюхать всех моих знакомых (противоположного пола) - хотя, как правило, и украдкой. К запахам лиц одного со мною пола, как правило, остаюсь совершенно равнодушен (до брезгливости), - исключение составляют запахи ближайших родственников (папа, внук и т.д.) Преимущественно, речь идет о запахе волос на голове. Запахи запоминаю железно, на много лет вперед, и личная симпатия/антипатия зависят, во многом, именно именно от качеств индивидуального запаха.

Сам временами душусь некоторыми сортами одеколона, но не терплю запаха духов, доносящегося от женщин, к которым не равнодушен. Предпочитаю чистый, естественный запах хорошо вымытого тела. Сам принимаю душ дважды в день и несмело прошу того же от других.

Ароматические добавки/присыпки/пудру и прочее а-ля - воспринимаю как бездушную агрессию.

Вместе с тем признаюсь с изумлением, что любой запах родного сиречь любимого человека, даже не чистый, вдыхаю с истинным наслаждением.

Априори симпатизирую сероглазым и темноволосым, притом что обе собственные жены были и есть блондинки.

К обуви в большой степени безразличен. Сам предпочитаю кеды, как часть спортивного стиля (в котором люблю также свитера и джинсы для лиц обоего пола. Симпатия к такого рода одежде пошла от портретов Хемингуэя в кварирах шестидесятников-ленинградцев, куда я был вхож с детства).

Зоологически ненавижу общественные бани и туалеты (ещё одна моя слабость - в отрицательном смысле). С содроганием вспоминаю армейский обычай мыться раз в неделю всей ротой одновременно, с массовой сменой грязного белья, сваливаемого кучей у всех на виду. Портянки семицветной расцветки и чужие сапоги ненавижу тоже - сразу начинаю к ним принюхиваться.

Навсегда запомнил дивный стихотворный плакат, висевший в казарме воинской части города-героя Кенигсберга, где я служил:

"-Не одевай чужой сапог:

возможно, там сидит грибок!"

Платье. Не люблю платьев и, в значительной степени, юбок. Предпочитаю у женщин вышеупомянутый спортивный стиль - джинсы, свитер - и, почему-то, мужские рубашки (желательно, клетчатые).

Большой слабостью являются умные/либо начитанные женщины с романтической подоплекой.

Сыр люблю любой. Чем дырчатее и желтее - тем лучше. Сыр люблю больше мяса, овощей, фруктов. Отдельно и в виде бутербродов, на хлебе, на булке, на чем угодно, кроме мясных изделий. По причине последнего не ем чизбургеров. Сторонник отдельного мясно-молочного питания. Впрочем, это никому, кроме меня, неинтересно.

Еда вообще. Кулинарные вкусы самые плебейские - стакан спирта под жареную картошку с котлетами и пирожки с мясом. За едой люблю ругать власти и читать стихи бездомных поэтов прошлого.

Большой слабостью является также гитара, на которой я играю исключительно после упомянутой трапезы.



А теперь, как это стало модным в последнее время, - если есть особое желание, можете охарактеризовать меня одним-единственным словом.

---

О пароле пути

Cо вчерашнего вечера

я наблюдаю вал предложений моих друзей и знакомых, родных и близких охарактеризовать их сущность одним-единственным словом, и понимаю, что сделать это не в состоянии - ни физически, ни интеллектуально. Видимо, я ещё недостаточно просветлен.

С восьми утра (по вашему московскому времени) я честно пытался добиться просветления методом Семи мудрецов бамбуковой рощи - и, говоря откровенно, пытаюсь до сих пор. Ведь меня приучили мама с папой с младых ногтей (или как это говорится?) к мысли, ставшей безусловным почти рефлексом, что на вежливый вопрос/просьбу/предложение следует вежливо и отвечать.

Я не могу ответить. Красочные переливы в хвостах райских птиц и безголосых павлинов, прикидывающихся райскими птицами; многоцветные звездочки в настороженных глазах кошачьих разной степени хищности и габаритов, со шкурой в полоску и крапинку; миллиарднолетний свет умерших звезд, добравшийся наконец до нашей пармской обители; запахи лаванды, сосновой коры после дождя, ландышей на лесной поляне, выглядывающих из-под почерневших сугробов подснежников, сладости прошлогодней еловой хвои, горечи степной полыни; цвет, вкус, гром, полная луна, серый волк, едущий верхом на Иван-Царевиче, прищуренные/закрытые глаза, касание наобум, наощупь, на запах, напамять, навечность - это укладывается в одно слово?

Если же это слово есть одно из девяностопятисложных имен Бога, как проповедует Каббала, - тогда, возможно, да. Но, аз неразумный, не в состоянии выразить ту формулу, по которой ангелы, сверяясь с партитурой, поют Ему хвалу. Я не обитатель высших сфер иных миров, я ограничен в познании, я ограничен в выражении слов, которое - наименьшее из искусств, - а выражению цветами, музыкой и запахами не обучен вовсе.

А что, собственно говоря, я могу? Я могу зарыться в пряди твоих седых волос - со дня первого знакомства уже прошли тысячелетия и сменились десятки поколений, и имен не помнит из живущих уже никто, - вдыхать ставший Паролем пути запах солнца, соли и песка, - и вспоминать обморочное состояние при первой встрече, - и как трехлетний малыш у рояля Шопена, неловко тыкать одним пальцем в клавиши, даже не надеясь извлечь Мелодию - и даже не зная, что такое мелодия вообще.

А что, собственно говоря, я не могу? Я не в силах охарактеризовать человека одним словом - даже сияющим в обрамлении золотой короны Солнца, даже увешанным сердоликом, неограненными изумрудами и древним гранитом, - потому что это тогда будет как прекрасный лик эпохи, когда мир был юным, превратившийся в скалящий зубы череп, в мрак, прах и тлен.

И я могу ещё вот что.

Самую малость.

Зарыться носом в твои космы, пахнущие солнцем и снегом, травой и льдом. В очередной раз вспомнить Семь мудрецов бамбуковой рощи, которые всё же наконец дали мне силу произнести до сих пор непроизносимое - но, уж будьте уверены! - миллион раз до меня изреченное.

И, как сгорбленный, укутанный в дурацкий черный плащ, расписанный для невежд полумесяцами и звездами, жрец мертвых богов, на заклании никчемной жертвы, с нелепыми ужимками провозгласить ещё раз:

-Да святится имя Твое!..

@темы: Психические заметки

---

Мой способ шутить - это говорить правду. На свете нет ничего смешнее.

Б. Шоу.

@темы: цитаты

---

 Sivanmu, с днём рождения!



Для желающих:

изображение Летней Сивы, с которой Сива Истинная у меня, собственно, и ассоциируется во всех смыслах - в комментариях.



Теперь даже забавно вспомнить, что было время, когда я понятия не имел, что это за зверь такой, и искренне полагал, что "Сива" - это кличка породистой лошади из конюшен Tаsh@'и - MayFly.

---

Cкажите, пожалуйста, не существует ли в филологии, или в теории переводов, или в архивоведении, или ещё где-нибудь специального термина, означающего такое явление, как текст, состоящий из предложений, где каждое следующее слово написано на другом языке?

Надо сказать, что разноязыкость лексики совершенно не отражается на связности и логичности текста в целом. Расшифровать текст я могу, благо там все языки знакомые; я не знаю только, каким термином охарактеризовать само явление такого специфического текста при внесении его краткого содержания в электронные каталоги фондов моего архива.

Речь идет о дневниках одного экстравагантного политического деятеля и литератора, погибшего лет шестьдесят назад.

---

Опыты доктора Моро как попытка поиска любви

Закончил "Парфюмера" Патрика Зюскинда. Почти ничего более талантливого в современной художественной литературе, и ничего более страшного в литературе вообще я не читал. Думаю, что такая книга могла родиться только в Западной Европе, причем лишь и именно в условиях развития пост-христианской культуры (или, скажем, в условиях пост-культуры вообще). Я совершенно не вижу возможностей появления такого произведения искусства ни в рамках той литературы, которую традиционно именуют иудео-христианской, включая разнообразные стили модерн, ни в литературе ислама или стран Дальнего Востока.

Автор, безусловно, гениален. Книга - безусловно, чудовищна.

Традиционнейшие методы описания развития событий и внутренних переживаний героя выдают глубокое знание автором опыта классических европейских литературных школ; при этом нравственная составляющая, практически обязательная для произведений классической европейской литературы, подвергается вивисекции, причем именно в рамках традиционного, отнюдь не модернистского, описания событий, причем цели этой вивисекции я лично уловить не в состоянии. Складывается впечатление, что и сам автор романа, как это свойственно гениям вообще, этой цели не только не понимает, но вовсе её и не преследует. Тонкий флер осуждения нечеловеческого мышления и поведения героя - в данном случае, кажется, не более чем дань возможной потенциально резкой реакции критиков-морализаторов, и априори предназначен, скорее, для охранения душевного покоя и нервов автора после выхода книги в свет.



Сперва я думал о схожести внутреннего мира Жана-Батиста у Зюскинда и Несси из "Белого ящера" Павла Вежинова, но пришел к выводу, что Несси, малоэмоциональный, равнодушно-жестокий математик из Софии - существо, всё же во много раз более человечное, чем уникальный в одиночестве своего таланта парижанин Парфюмер... Уставший от жизни и нелюбви окружающих, осознав свою нечеловеческую сущность и тяготясь ею, Несси сумеет проявить человечность, по крайней мере, способом своего самоубийства; но Жан-Батист же не способен и на это, превращая собственнную смерть в чудовищное экзистенциальное шоу.



Что это - искусство ради искусства? Великий Вивисектор, планомерно и безжалостно, невзирая на страдания подопытных и свои собственные, ставит опыт за опытом, приближаясь к познанию некой абстрактной Истины?

Это книга о беспредельном, звенящем одиночестве опыта индивидуального существования.

Единственный нравственный урок-основание романа я вижу в описании того, как герой книги, это бесчеловечное чудовище, ненавидя и презирая окружающих, не любя самого себя, плывет в ледяных водах океана жизни, - нащупывая всё же вполне человечную цель, - в поисках любви равнодушного к нему мира.

---

С днем рождения,  Syekirin.

אונדזערע ברכות און ווונטשן צו דיין געבוירן-טאג. דו ביסט א זעלטענער מענטש און מיר האבן דיך שטארק ליב



דיינע - משה דער דראקאן און סאמע ( אויף וויפל פארשטיי איך ) בעסטע פרוי אין דער וועלט

: )

---

"Дракон, облизывающий живот Оцелоту" - фрагмент будущего полномасштабного цветного панно "Дракон и Оцелот".



Совместный проект Л.Д. (идея) - Полоски (исполнение).



P.S.: в окончательном варианте картины форма задних лап оцелота автором будет изменена на более изящную.

---

 Anemone_nemorosa, с днём рождения!

---

Контуры будущего

После чтения таких материалов, какие изложены, например, у  Sivanmu в посте http://www.diary.ru/~sivanmu/?comme...3&from=last , уже как-то не хочется писать ни книжек, ни статей, ни рассказов, ни думать о приобретении нового жилья или машины - вообще ничего не хочется кроме того, чтобы реализовать, наконец, детский сон и репатриироваться с семейством на побережье Ледовитого океана в район устья реки Поркьюпайн - или, на худой конец, в Исландию.



Хочется скромно и тихо провести последние отведенные годы, питаясь мороженой юколой, носить шкуру неубитого ещё пока белого медведя, жить в яранге, в чуме, в иглу, сидеть, надувшись и сетуя на отсутствие электричества и, следовательно, интернета, подремывать длинными вечерами, не снимая торбасов, в углу, грея ладони над разожженным вручную очагом, и прислушиваться к тоненькому, злому посвисту вьюги, вспоминая пальмы, шпиль Петропавловки, длинноногих эфиопок, Сына юриста и дни былые. Грустить и грезить помаленьку над обломками рухнувшей цивилизации.



Всё это очень печально, потому что, кажется, довольно правдиво. Это напоминает не только и столько какого-нибудь ехидного Нострадамуса или потрясавшего немощными кулаками плешивого библейского пророка, и не только дурацкие западные фантастические антиутопии, которые все мы, и я в том числе, до последнего времени склонны были рассматривать лишь как развлекуху для тинэйджеров. Именно потому, что в них в роли героев фигурировали малоправдоподобные пятиголовые чудовища, стремящиеся пожрать белокурых красоток с явным отсутствием серого вещества в головах, и успешно спасающие их сильно накаченные Хорошие Ребята с Чувством Юмора.

Это напоминает, что мы рождены, чтобы Кафку сделать былью.

И когда мы читали хорошие книжки на те же темы - такие, как "Алую чуму" Джека Лондона - нам всё равно казалось это страшной, но - сказкой.



Ну, положим, я до этого апокалипсиса уже не доживу. Детей жалко. И книжек с рукописями, которые я всю жизнь любовно собирал, сортировал и цитировал. Схватить в охапку и убежать. Детей схватить - книжки не поместятся, да и не нужны они уже будут.



Нам, думается, в обозримом будущем пригодятся не изящные стихи, не хокку, не парадоксы Уайльда, а крепкие кремневые наконечники и лассо, чтобы набрасывать их на шеи вновь одичавших зубробизонов.

Впрочем, до этого мы ещё успеем накуролеситься, набедокуриться, навоеваться и навластвоваться всласть, прикончить ещё пару-тройку десятков миллионов, сбросить десяток-другой ядерных бомбочек - и только потом уже отойти в мир иной - со счастливой улыбкой на устах, с чувством выполненного долга и глубокого морального удовлетворения.



- Рожали нас зря, вот что, - сказал Орешник. - Не подумавши нас рожали, не во-время... - Он протянул пустую чашку. - И мы зря рожаем. На погибель. Да, да, на погибель...



Бельмастый вдруг поднялся.

- Пойду я, - сказал он. - Ничего из этого не выйдет... Чего нас жалеть? Все равно лет через десять нам всем конец. У меня в общине уже два года дети не рождаются. Дожить бы до смерти спокойно, и ладно. А так сами решайте, как знаете. Мне все равно.

И вышел - перекошенный, неуклюжий, споткнувшись о порог.



Мне лично всё это непроизвольно напомнило отрывок из старого романа моего детства, написанного давно умершим уже профессором геологии из университета города Бордо. Профессор писал роман лет сорок назад, но, будучи профессионалом, видимо, что-то чувствовал уже тогда.

Это я, Орк, говорю с вами,

Орк Акеран, Верховный Координатор эпохи Великих Сумерек, который пока еще необъяснимым способом был перенесен в такое далекое прошлое, что мы, люди Эллеры, - по-вашему Земли, - не знаем об этом времени почти ничего. Я хочу немного приподнять завесу будущего перед моими сегодняшними современниками.

Для начала - несколько исторических сведений. Их немного.

С геологической точки зрения, вы приближаетесь к концу вашей эры. Я не знаю, угрожает ли вам новая война, которая, как вы опасаетесь, разрушит вашу цивилизацию. Эти подробности до нас не дошли. Зато я могу сказать, что вы, кроме Луны, где уже высадились люди, освоите еще несколько планет. Потому что мы обнаружили ваши следы на Марсе и на Венере. Сомневаюсь, однако, чтобы вы там укрепились надолго, потому что таких следов мало-я сам видел их на Венере. Вы оставили Венеру в ее первозданном состоянии, не попытавшись даже приспособить эту планету для человека. Возможно, ваши инопланетные работы были прерваны войной, но скорее всего - пятым оледенением, которое по времени было близко и наступило внезапно. Мне легко представить, что тогда произошло. Ваша техника была слишком слаба, чтобы бороться с наступлением льдов. Должен предупредить вас: использование атомной энергии против оледенения без эффективного контроля над погодой в конечном счете лишь ускорит оледенение. Это приведет к ожесточенным войнам за свободные ото льда экваториальные земли и, в конечном счете, - к закату цивилизации. И тогда начнутся первые Сумерки человечества, предшественники тех, которые известны нашим историкам.