Домой вернулся моряк, домой вернулся он с моря, и охотник пришёл с холмов... (Р.Л.Стивенсон, "Реквием")
«Голый художник, смотрящий на свои прибитые к кремлевской брусчатке яйца, — метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества», — сказано в заявлении Павленского, в котором он пояснил смысл акции.
Честно говоря, раньше я даже и не знал, что это такое исскуство, акционизмом называется. А те, кто работает в данном жанре - художники-акционисты. Раньше я думал, что художник это тот, кто рисует.
Может зря мы тётю Олю, лет пять назад раздевшуюся догола перед военной базой и кричавшую: "Мальчики, я ебаться хочу!" в дурку закатали. Может, она художница.
Это Человек с ружьем хорошо написал. Я тоже был знаком с одним таким акционистом, Саша Бренер называется. Несколько лет сидел в Иерусалиме и глядел в окно, пока его жена Люся, чтобы прокормить художника, пахала поломойкой, как папа Карло. А потом вдруг взял и поехал в городской музей Амстердама, где изгадил зеленой краской картину Малевича. Отсидел пять месяцев за вандализм, но лавры классиков по-прежнему не давали ему покоя. Выступая на Bloomsday-95, после зачитанных по бумажке слов Джеймса Джойса он расстегнул ширинку, достал член и, размахиваая им перед публикой, переходя на крик, повторял имена ирландских писателей. Я спросил Люсю - "зачем?", она ответила, что с гениев спроса нет. По-видимому, она не Джойса имела в виду. "Ну, ты декабристка", - сказал я. Я просто не знал, что тут сказать, а разговор положено обычно как-то завершать. Меня ещё покойный Рудольф Михайлович во Дворце пионеров учил: разговор, как и литературное произведение, технически обычно базируется на трёх составляющих - вступление, основная часть и заключение.
Честно говоря, раньше я даже и не знал, что это такое исскуство, акционизмом называется. А те, кто работает в данном жанре - художники-акционисты. Раньше я думал, что художник это тот, кто рисует.
Может зря мы тётю Олю, лет пять назад раздевшуюся догола перед военной базой и кричавшую: "Мальчики, я ебаться хочу!" в дурку закатали. Может, она художница.
Это Человек с ружьем хорошо написал. Я тоже был знаком с одним таким акционистом, Саша Бренер называется. Несколько лет сидел в Иерусалиме и глядел в окно, пока его жена Люся, чтобы прокормить художника, пахала поломойкой, как папа Карло. А потом вдруг взял и поехал в городской музей Амстердама, где изгадил зеленой краской картину Малевича. Отсидел пять месяцев за вандализм, но лавры классиков по-прежнему не давали ему покоя. Выступая на Bloomsday-95, после зачитанных по бумажке слов Джеймса Джойса он расстегнул ширинку, достал член и, размахиваая им перед публикой, переходя на крик, повторял имена ирландских писателей. Я спросил Люсю - "зачем?", она ответила, что с гениев спроса нет. По-видимому, она не Джойса имела в виду. "Ну, ты декабристка", - сказал я. Я просто не знал, что тут сказать, а разговор положено обычно как-то завершать. Меня ещё покойный Рудольф Михайлович во Дворце пионеров учил: разговор, как и литературное произведение, технически обычно базируется на трёх составляющих - вступление, основная часть и заключение.
Это я просто размышляю. Возможно, я не прав. Чужая душа - потёмки. Но я как-то на классике вырос.
Подумал ещё. Забавно было бы, если бы Исаич выражал свою ненависть к советской власти не написанием "Архипелага" или даже "Матрёниного двора", а публичным калоизвержением на портрет Лукича. Это, наверное, время было другое - настоящие художники думали о выражении своей гражданской позиции в творчестве, а не в экшнах и поп-арте.
www.snob.ru/selected/entry/67669